О крае, который лежит перед нами

Его координаты. Западная граница Южного берега Крыма (мыс Айя) утверждена краеведами и географами бесспорно. Восточная определяется по-разному. Одни проводят ее у села Рыбачьего, другие отодвигают еще дальше, до Судака и даже до Планерского, третьи, наоборот, приближают к Алуште, проводя рубеж у Судакских ворот. На наш взгляд, правы именно последние. В самом деле, ведь физико-географическое районирование Крыма специалисты увязывают с особенностями рельефа той или иной его части. А несхожесть местности к западу от Алушты и к востоку от нее заметна даже при самом беглом взгляде. Восточнее Алушты Главная гряда Крымских гор, понижаясь, значительно отступает от береговой полосы. И до самого Судака — чередование хребтов, холмов, просторных долин в руслах рек, а с севера — Караби-Яйла, самая обширная из крымских яйл.

Юго-восточное побережье менее защищено от северных ветров, что накладывает отпечаток на климат этой части полуострова. Зима здесь холодней, чем в окрестностях Ялты, а лето жарче, ветры дуют чаще и стремительнее. Осадков значительно меньше — от Алушты до Судака самый засушливый участок побережья. Характер растительности тоже иной — нет пышной, буйной зелени, хотя практически и в условиях этого климата могут произрастать те же экзотические растения, которым во многом обязан громкой своей славой наш Южный берег.

Административно часть сел, которые мы встретим на пути — Солнечногорское, Генеральское, Малореченское, Рыбачье, Приветное, — подчинена Алуштинскому горсовету, а Морское, Ворон, Веселое — Феодосийскому.

Проезжать мы будем земли совхозов «Алушта», «Лучистое», «Малореченский», «Приветный», «Морской», «Веселовский», эфиросовхоза «Крымская роза» и совхоза «Судак».

«Унылая, безотрадная земля». Так когда-то отзывались некоторые краеведы и путешественники о побережье между Алуштой и Судаком, и если определять маршруты будущих путешествий по их книгам, то вряд ли они позовут в этот край.

Выдающийся русский геолог, знаток полуострова Н.А. Головкинский пишет в своем «Путеводителе по Крыму» о пустынных холмах, «наводящих уныние на путника». Краевед и писатель Е.Л. Марков в превосходных «Очерках Крыма» характеризует эту часть побережья как местность «дикую» и не советует вообще сюда ехать.

Подробно исследовал нехоженые троны Крыма профессор И.И. Пузанов. По его мнению, между Алуштой и Судаком ничто не радует глаз, все безотрадно, уныло и консервативно.

Правда, существовала и иная точка зрения. И.М. Муравьев-Апостол, путешествовавший по Крыму в 1823 году, отмечал «восхищенным словом» все побережье от Фороса до Коктебеля. Еще раньше, в 1799 году, проехал от Судака до Алушты П.И. Сумароков, председатель Таврической судебной палаты, племянник известного поэта, считавший немного поэтом и себя. Он любовался «хребтами гор, покрытыми лесом, стремнинами да ущельями», можжевеловыми рощами в долине реки Шелен, Малореченской веселой долиной, окруженной «разнообразными» горами. Известный ученый, естествоиспытатель, путешественник П.С. Паллас в 1793 году надолго задержался у Семидворья, где на уступе горы «веял необыкновенно теплый воздух, росли высокие терпентинные деревья и множество черных можжевеловых дерев». Паллас отмечал также «приятную и теплую» долину у села Рыбачьего и полноводную речку Канаку.

Почему же так противоречиво мнение об одном и том же крае? Старая истина «о вкусах не спорят» ничего не проясняет. И Головкинский, и Марков, и Пузанов побывали здесь почти на сто лет позже, чем Муравьев-Апостол, Сумароков и Паллас.

За столетие этот край неузнаваемо изменился. Были хищнически вырублены леса, высохли реки, оскудела земля. Чему уж тут радовать взор?..

Какова же теперь эта земля, некогда прекрасная, покрытая могучими лесами, а потом унылая, безотрадная?

С Судакского перевала она широко открывается уходящими в море холмами. Склоны ближних ровно-зеленые, и лишь кое-где еще проглядывают бурые заплаты. Дальние холмы серо-сиреневые; они прячут долины с богатыми, благоустроенными селами. Справа внизу виднеются корпуса пансионатов; к самому морю выбегают домики и палатки лагерей отдыха.

В начале пути из Алушты в Судак

Почти весь год цветет эта земля. В январе здесь можно собирать подснежники; в феврале цветут миндаль и кизил, в марте — черешня, слива, персик; в мае все заполняют яркие, буйные краски, а осенью до декабря деревья не спешат сбросить листву, расцвечивая склоны то буро-желтым, то багряным; а то вдруг в балочке при дороге неожиданно и пронзительно полыхнет деревце желтым и розовым...

В лесах и садах поют дрозды, каменки, горные овсянки, скворцы, отсчитывает кому-то век кукушка. На склоны Караби-яйлы нет-нет да и ляжет тень орла или грифа. В верховья балок забредают из заповедных лесов олени, косули, муфлоны, кабаны. Горные тропинки пересекает длинное, гибкое тело куницы каменной; вдруг мелькнет среди нагромождения камней оранжевая лисица; в окрестностях Малореченского, Рыбачьего, Приветного много зайцев.

В общем юго-восточный Крым — земля совсем не пустынная, своеобразная, меняющая свой облик.

Штрихи давней истории. Древний человек находил в этом крае все необходимое для жизни: богатые горные луга, леса, тепло, пищу. Те первые люди селились среди гор, в пещерах и у моря. На берегах Новосветской бухты были найдены кремневые орудия неандертальцев. А в Туакской пещере, на южных склонах Караби-яйлы, выше села Рыбачьего, археологи нашли керамику эпохи бронзы и раннего железа.

Туакская пещера издавна привлекала путешественников и краеведов. Из поколения в поколение передавалась легенда о том, как целый народ был загнан завоевателями в эту пещеру и почти весь погиб там.

Завоеватели... Сколько их прошло через эту землю! Приходили они и уходили, оставляя и не оставляя после себя следов.

От самых древних известных нам обитателей Крыма — киммерийцев осталось немногое, пожалуй, только их имя. Таврам, жившим на полуострове в первом тысячелетии до нашей эры, повезло больше. Их история, хотя и с пробелами, но прочитана по памятникам. Таврские убежища и могильники открыты в нескольких местах юго-восточного побережья. В VI—V веках до нашей эры на крымских берегах обосновались древние греки. Гремела далеко за морем слава Херсонеса, Пантикапея. В этих бухтах было потише. Но и здесь земля хранит следы древнегреческих поселений.

Есть в одном из рассказов Сергея Воронина такие строки: «И были здесь и греки, и турки, и татаро-монголы, и за каким-то лешим генуэзцы». Это сказано о Таманском полуострове, о древнерусской Тмутаракани, но вполне может быть отнесено и к юго-восточному Крыму.

III, IV, VII, VIII, XI века нашей эры. На полуострове пылают пожары. Пламя поддерживают готы и гунны, хазары и половцы.

XIII век. Мчатся по степям и долинам всадники, пригнувшись к гривам низкорослых коней. Нашествие татаро-монголов. Войны ради грабежа и захвата, бесконечные караваны невольников. Снова горит, стонет крымская земля...

Спустя еще столетие юго-восточным побережьем завладели генуэзцы. По договору с татарами они получили Сугдею (Судак) и восемнадцать селений в окрестностях города. Хищные, жестокие, жадные генуэзцы вскоре почувствовали себя здесь полновластными хозяевами. Скупая у татар пленников, они затем продавали их в заморское рабство.

Звенели кандалы полоненных. Вспыхивали народные восстания.

А на Крым уже зарился новый завоеватель — Турция. В 1475 году турецкая эскадра подошла к берегам полуострова. В вассальную зависимость от турок попало все Причерноморье.

Потом пошла жизнь глухая, медленная; нанизывались лениво год за годом десятилетия. Много еще испытаний выпало на долю этого края...

В 1783 году Крым был присоединен к России. Вступление под ее защиту не принесло, однако, расцвета юго-восточному Крыму, отдаленному от основных магистралей полуострова. Разоренный этот край с его бездорожьем не привлек внимания вельмож и чиновников. Только плодороднейшая долина села Морского стала владением правителя потемкинской канцелярии Попова да Малореченское было пожаловано отставному лекарю, а Солнечногорское — камердинеру императрицы Козлову. Остальные земли, избежав участи «злосчастных десятков сажень, вкрапленных в помещичьи дачи», были общественные, общинные. Но это не облегчило судьбу работавших на них крестьян. Земля вроде бы своя, и тот труд, который вложил в нее, и урожай тоже принадлежат земледельцу. А по осени всю прибыль приходилось перекладывать в чужой карман. Подати душили. Выплачивались государственный и поземельный налог, земский сбор, страховые платежи, сельский сбор. Все вместе складывалось в тысячи рублей. На следующий год недоимки увеличивали сумму, и так — десятилетиями. За виноград, табак, фрукты перекупщики платили гроши.

Жестокая борьба с голодом и нищетой составляла содержание жизни здешних поселян.

Были, правда, в этих местах школы — так называемые «низшие». Однако, как утверждали даже царские чиновники, «сумма знаний, сообщаемых ими, не могла повести за пределы своей деревни».

Была больница, одна на несколько сел. Помещалась она в маленькой полутемной комнатенке. Над ней — кофейня. Внизу работали шерстобиты. Пыль, грязь, шум...

Отчаявшись выбиться из нищеты, зверели. Волостные суды не успевали разбирать тяжбы крестьян.

С 1889 года, когда было проложено алуштинско-судакское шоссе, этот край стали чаще посещать путешественники. Они называли юго-восточный Крым архаичным, глухим, отсталым. Иногда бытом его приглашали полюбоваться. Приглашали всерьез, без тени иронии, выдавая отсталость за самобытность. Одни смотрели равнодушно, чтобы тут же забыть. Другие всматривались, анализировали, пытались нащупать выход.

Губернские статистики, обследуя в начале нашего века села Рыбачье и Приветное, пришли к выводу, что население этих сел «совершенно не обеспечено и не может быть уверено в завтрашнем дне». Выход? «Избавить население от скупщиков-комиссионеров, широко организовать дешевый кредит», построить дороги и пристани.

Выводы губернских статистиков равнодушно читали царские чиновники. Прочитали, подшили в дело...

По-прежнему шныряли по селам вымогатели-комиссионеры.

Не было кредита. Не строились дороги и пристани.

Заре навстречу. Свобода, справедливость — кто несет их? Не сразу, не просто решили этот вопрос в бесправных, глухих селах. Казалось, само это бесправие, нищета, давившая многопудовой глыбой, не оставляли времени для раздумий. Но люди думали, искали выход. В начале нашего века не статистики, пассивно констатирующие бедственное положение сел, а небольшие листки бумаги — прокламации — впервые сказали правду об источнике всех бед. «Вас грабит правительство», — говорилось в них, и это было единственной правдой. «Правительство дало вам ничтожные наделы земли». Это тоже правда — свыше одной десятины имела только половина жителей. «Правительство выколачивает из этих крох земли и тех крох, что она дает, последние гроши непомерными налогами и платежами». И это верно — достаточно вспомнить те тысячи, в которые складывались для каждого села государственный, поземельный и прочие налоги.

Маленькие, тонкие листки бумаги... Непривычный заголовок: «Рабы взбунтовались!», или «Пора кончать!», или «Жертвы царизма». Непривычное обращение — граждане, товарищи... Весь Ялтинский и Феодосийский уезды, в которые входили села юго-восточного Крыма, читают прокламации. Слушают агитаторов — среди рабочих, бесконечно ремонтирующих захудалые дороги юго-восточного Крыма, есть «неблагонадежные», за которыми охотится царская охранка.

...1905 год. Первая русская революция. Отсвет красного знамени, поднятого на гафеле броненосца «Потемкин», лег и на эти берега.

Волнуются крымские села. Малореченские крестьяне запахивают земли помещика Княжевича. А потом снова накатываются годы нищеты и бесправия. Но заря, сверкнувшая на горизонте, уже вселила надежду на лучшее будущее.

В 1917 году оно пришло. Однако старый мир сдался не сразу. Еще держалась в Крыму власть угнетателей. Еще формировались буржуазно-националистические правительства. Трудовой Крым, уже пробужденный большевиками к борьбе за новую жизнь, отстаивал завоевания революции с оружием в руках.

...1920 год. На полуострове врангелевцы. Грабежи, бесчинства пьяных стражников по деревням, мобилизация одна другой «тотальней», работа на богачей — только они и получили землю.

Полуостров боролся. Боролись и села юго-восточного Крыма. Они не желали отдавать ненасытному барону сыновей в солдаты, хлеб, виноград — на пропитание.

В Приветное послан экспедиционный отряд. Через два дня белогвардейцы вынуждены были убраться ни с чем. Агент врангелевской контрразведки Головин доносил черному барону: «...Вся деревня не дала ни единого добровольца, ни одной лошади, ни одного дезертира, которые сотнями скрываются в деревне».

А в Морском фельдшер Кротюк, отец бойца Красной Армии, выдавал справки, спасавшие от призыва в армию Врангеля. Явившихся сюда белогвардейцев жители села встретили огнем.

Осенью 1920 года Красная Армия изгнала Врангеля с полуострова.

Советская власть отдала землю тем, кто столетиями поливал ее потом и кровью. Им предоставлялось право строить свою жизнь так, как найдут для себя лучшим. Годы борьбы не ушли еще в прошлое, а содержанием настоящего стали мир и свобода. Главные приметы времени отразились и в именах первых объединений свободных тружеников. Товарищества, артели, а потом колхозы назывались «Красный партизан», «Новая жизнь», имени Интернационала и т. д.

Государство рабочих и крестьян объявило тружеников хозяевами новой жизни. Жители села Ворон, еще недавно, по их словам, «совершенно заброшенные», ожили с приходом Советской власти и теперь ни в коем случае не желали быть «вдали от государства».

Государство щедро помогало крымским селам. Как и по всей стране, одна за другой появлялись здесь приметы нового. Строились школы, больницы, избы-читальни, клубы. В том же селе Ворон, где грамотных до революции было менее десятка, за парты сели 115 учеников, да еще 15 женщин в короткий срок обучил грамоте избач Акимов.

На виноградниках прокладывают борозды тракторы. Еще десятилетие — и во многие дома приходит радио. Открываются магазины и детские площадки. Обучаются на курсах специалисты-виноградари, садоводы, табаководы.

Хозяйства юго-восточного Крыма крепнут экономически. В тридцатые годы колхоз в селе Приветном имеет свыше миллиона рублей дохода, колхоз имени Ленина (село Малореченское) — более полумиллиона. И это в тех самых селах, где еще полтора десятилетия назад и цифр-то таких не слышали, а тысячами мерили только налоги да недоимки.

В большую жизнь, к интереснейшим событиям ведут теперь дороги: в Алушту — на съезд сельских комитетов, в Симферополь — на республиканское совещание работников сельского хозяйства. А в 1939 году приветненцы провожают своих земляков в Москву, на Всесоюзную сельскохозяйственную выставку. Передовые труженики села Рыбачьего — тоже участники выставки.

Годы грозовые. Военные историки в своих исследованиях, посвященных Великой Отечественной войне, почти не упоминают о событиях, происходивших на побережье между Алуштой и Судаком. А между тем и здесь шли бои.

1941 год. Враг уже в Крыму. От Судака отходит к Алуште 48-я Отдельная кавалерийская дивизия под командованием генерал-майора Д.И. Аверкина и другие подразделения. Алушта в руках врага. Принято решение взять город штурмом и, если не удастся удержать его, пробиваться к Севастополю.

Прорыв не удался. Дивизии грозит окружение. Фашисты перерезают горные дороги, шныряют по склонам Демерджи, простреливают ущелья, балки. Советские воины с боями уходят в горы к партизанам.

Гитлеровские оккупанты обрушили на села насилия, убийства, грабежи. Из богатейших винных подвалов Морского, Рыбачьего, Малореченского вывезены тысячи бочек вина; хозяйства лишились тысяч тонн фруктов, винограда, табака. Разрушены механизированные табачные сараи; в зданиях малореченской больницы и приветненской школы гитлеровцы устроили конюшни.

Лучшие люди юго-восточного Крыма уходили в партизанские отряды, объединялись в патриотические группы.

Ни одного дня фашисты не чувствовали себя хозяевами на полуострове. Партизаны налетали даже на самые крупные вражеские гарнизоны, расположенные в километре-двух от городов, где были сосредоточены гитлеровские соединения.

Уже в ноябре 1941 года Судакский партизанский отряд разбил вражеский обоз у села Веселого. В начале декабря в двух километрах от этого села фашистские каратели напали на Судакский и Кировский отряды. Этот бой обошелся гитлеровцам в 25 солдат и офицеров. Партизаны потерь не имели. В декабре же группа Сейтлерского отряда под командованием Воронина во время трехдневного рейда вдоль алуштинско-судакского шоссе несколько раз нападала на вражеские обозы и части. В отряд вернулись без потерь. За короткий срок трижды взлетал в воздух мост у Семидворья.

Партизанские группы минировали дороги, соединяющие Приветное с Белогорском, Морское с селом Ворон, повреждали связь между Алуштой и Малореченским, громили гарнизоны гитлеровцев в Генеральском, Малореченском, Солнечногорском.

В январе 1942 года в Новосветской бухте, восточнее и западнее ее, высадились советские десантники. Снова на побережье много дней шли бои.

Апрель 1944 года принес освобождение. От Феодосии через Судак к Алуште двигались части Отдельной Приморской армии. Враг оказывал сопротивление, особенно упорное под Судаком и Алуштой.

Приветное. Памятник воинам, павшим в боях за Родину в годы Великой Отечественной войны

С гор спустились партизанские отряды Северного и Южного соединений; они помогали наступающим частям Советской Армии выбивать врага из сел, укрепленных пунктов, очищали леса и дороги.

14 апреля взят Судак, 15-го — Алушта. Юго-восточное побережье вновь стало свободным.

Будущее — сегодня. Для будущего юго-восточного Крыма сделано так много, что уже сегодня оно обрело вполне зримые черты, и вполне можно представить облик этого края через десять или двадцать лет.

Виноградники, сады, табачные плантации... Это и сегодняшний день края и его будущее. Земля, некогда родившая предельно скудно, теперь щедро одаряет людей. По 120 центнеров с гектара дают виноградники совхоза «Морской» — для этих мест цифра, ранее неслыханная. Но по сравнению с ней запланированные на 1975 год 150—200 центнеров не удивляют, не кажутся чем-то фантастическим.

На пути от Алушты до Судака то и дело встречаются очень еще молодые леса и парки — едва окрепшие сосенки, тоненькие кипарисы, крепенькие дубки и грабы, пышная поросль акации: Через десятилетия зашумят деревья у Солнечногорского и Морского, на склонах холмов, в Канакской балке, у Пастушьей башни, в Кутлакской долине и т. д.

А села... Уже сейчас это утопающие в зелени садов дома-коттеджи, оборудованные по последнему слову техники винзаводы и больницы, многоэтажные школы с солнечными классами, асфальтированные улицы, стадионы и спортивные площадки. Облик сел уже определился, а будущее их — еще больший комфорт и благоустроенность.

Богато живут в селах. Десять средних семей того же Рыбачьего могли бы уплатить все прежние недоимки этого села (за 1903 год они составили 24 151 рубль) только за счет дополнительной оплаты, причем без всякого ущерба для своего бюджета. В будущем доходы рабочих совхозов значительно возрастут. А прибыли хозяйств! Малореченцы исчисляют свои почти миллионом.

Дороги... Столетиями они были неразрешимой проблемой для этого края. Жители его вынуждены были довольствоваться тропами да избитыми, с трудом переползающими через многочисленные овраги колеями. Теперь асфальтированное шоссе соединяет Алушту с Судаком, Солнечногорское с Генеральским. Чтобы доехать из Алушты в Судак, нужно затратить несколько часов (а не дней, как ранее). Изменилось все: и сама жизнь, и пейзаж, и дороги.

Вдоль прибрежной полосы уже построены пансионаты, пионерские лагеря и лагеря отдыха.

К 1975 году побережье от Алушты до Судака сможет принять одновременно более 50 тысяч приехавших по путевкам в пансионаты, дома отдыха, туристские базы, кемпинги.

Совсем недавно еще только ставился вопрос об освоении курортной целины на этом побережье. Сейчас она уже осваивается. А пройдет десяток лет, и крымские курорты юго-восточного побережья приобретут не меньшую известность и популярность, чем Ялта или Алушта, или Гурзуф.