в) Литейное и кузнечное мастерство

Литейное мастерство имело в Крыму весьма древние корни — выше говорилось о Тавро-Скифских литейщиках. В XVII в. этот вид ремесла сохранился всего в 2—3 местах, но продукция оттуда расходилась по всему полуострову и, как мы увидим, далеко за его пределы. Одним из таких центров была крупная (500 усадеб) деревня Чуюнчи (располагалась на юге полуострова, между Камышлы и Байларом). Местные мастера — тёкмеджилер — изготавливали литые железные казаны всех размеров, вплоть до огромных, предназначенных для приготовления пищи сразу на целое село или отряд воинов. Руду добывали на Чатырдаге. Как сообщает старая рукопись, «эти казаны славятся в Балхе, Бухаре, Самарканде, Луристане и Мултане» (то есть в Западном Иране и Пакистане. — В.В.) (Челеби, 1999. С. 124).

И более поздние авторы находили подтверждение старинным свидетельствам о том, что городские цехи литейщиков, а также некоторые деревни Крыма, занимались почти исключительно литьём чугунной посуды для отправления её на Восток (Ниметулла, 2002. С. 19).

Плуги, топоры, вилы ковали демирджилер (кузнецы), которых особенно много было в окрестностях Керменчика (позднее — Богатырская волость Ялтинского уезда). Там же изготовленные деревянные колёса ошинивали, ковали оси для мажар, обручи для местного бочарного производства и т. д. (Терджиман, 22.10.1888). До XIX в. сохранилось старинное устройство крымской кузницы с двухфутовыми углублениями в земле для мастера и молотобойца, между которыми на низком деревянном блоке устанавливались наковальни. Это позволяло раскладывать инструменты прямо на земле и брать их, не наклоняясь. Сохранились и горны с двойными мехами, обеспечивавшими не прерывистый, а ровный поддув (Engelhardt, 1815. S. 47). В городах кузницы, как и некоторые другие мастерские, иногда одновременно служили и лавками, располагаясь в смешанных ремесленно-торговых рядах, которые в Бахчисарае и Карасубазаре называли араста.

На обработке цветных металлов специализировались бакырджилер (медники). Основной техникой была чеканка. При этом листы меди или столь же пластичного, но более прочного материала джез, то есть латуни, обрабатывались на вбитых в землю кольях из твёрдых древесных пород (бук, граб, груша). Из латуни как более нарядного материала, чем чистая медь, изготавливали, в частности, ритуальные сосуды и люстры со сквозной резьбой для мечетей. Из латунных и железных деталей собирали вытянутой формы кофемолки (къаве дермен) — вещь, незаменимую в любом доме города и села, поскольку кофе тогда можно было купить лишь в зёрнах. В ещё больших количествах медники изготавливали такой предмет религиозного обихода, как сосуд для омовения (къуман) — узкий вытянутый кувшин с носиком. В более «приземлённых» пропорциях чеканились объёмистые и прочные сосуды для ношения воды — гугумлар.

Но, конечно, основным материалом, который использовали чеканщики, была красная медь бакъыр. Отличная теплопроводность делала её незаменимой при изготовлении джезве (кофеварок) различных размеров, имевшихся в каждом татарском доме. Их силуэт был довольно прост, и они никогда не украшались никаким орнаментом. Особого внимания заслуживает как их сохранившаяся с древности простая, но функционально идеальная форма, так и техника соединения свёрнутого в конус медного листа. С задней части джезве, со стороны ручки, края заготовки «застёгивались» перед пропайкой как на изобретенной позднее (и уж не заимствованной ли в Крыму) застежке-молнии.

Та же красная медь «шла на изготовление кухонной утвари, предметов сервировки стола, осветительных приборов, банных принадлежностей и т. д. Из неё делали всевозможные кастрюли и супницы, которые обязательно лудили изнутри, а иногда и снаружи. Орнаментировалась такая посуда сдержанно, узор был ясным и простым, чаще всего геометрического характера... Геометрический орнамент в виде ряда зигзагов, меандра, волнистых линий, штрихов, треугольников украшает кухонную и бытовую утварь...» (Ниметулла, 2002. С. 18, 20). Был распространён и растительный орнамент: «...стройные кипарисы располагаются на бортах блюд и чаш, цветки роз, гвоздик, лилий, фиалок выглядывают из ваз и кувшинов или же, образовывая пышные гирлянды, окаймляют сосуды» (ук. соч., с. 20).

Некоторые виды металлической посуды требовали межцехового сотрудничества. Так, например, после того, как медник изготавливал джезве или кумган, за дело брался калайджи (лудильщик), чья мастерская, как правило, находилась по соседству.

По-прежнему в больших количествах изготавливались длинные сабли, а также «большие и малые татарские ножи, которые очень ценятся, равно как и другие приготовляемые здесь орудия для резания» (Паллас, 1793. С. 77). Отмечалось, к тому же, что «бо́льшая часть этих оружий так хорошо закалены, что они равняются с дамасскими» (Кравен, 1795. С. 286). Собственно, сабельные и ножевые клинки и ковались по дамасскому методу: из раскалённых и сваренных на наковальне частыми ударами молота обрубков разнородного чёрного металла. Интересно, что в Крыму таким излюбленным материалом были стёртые лошадиные подковы (Кондараки, 1883. Т. II. С. 143). Конечно, при этом не менее важна была последующая закалка, секретом которой владел каждый пычакчы (ножевых дел мастер): «Их ножевые лезвеи очень славятся. Татарам известна тайна закаливать железо; последствие сей закалки удивительное, но может быть, оно состоит в качестве воды» (Гутри, 1810. С. 64).

Некоторые мастерские, очевидно, были значительной производственной мощности, так как путешественники называли их «ножевыми фабриками» (Baert-Ducholant, 1798, S. 46). Значительным был и вывоз этого вида товаров: ежегодно на экспорт только для кавказских племён отправлялось около 400 000 ножей, а ведь это было не самое главное коммерческое направление (Williams, 2001. P. 55).

Здесь же дамасским методом изготавливались и бритвы. На них был большой спрос (крымские татары брили не только бороды, но и головы), отчего и в этом виде мастерства кузнецы достигли прекрасных результатов. Крымскими бритвами можно было бриться не только без мыла, но и вообще используя только холодную воду, что немало удивляло зарубежных путешественников (Haxthausen, 1847. S. 410). С другой стороны, в письменных источниках неоднократно отмечалось, что многие крымские татары вообще обходились без бритв, используя вместо них упомянутые ножи типа пычак или къара кулак («чёрное ухо») с рукояткой, раздвоенной как ласточкин хвост, которые прекрасно сбривали волосы, смоченные лишь холодной водой (Engelhardt, 1815. S. 47; Brunner, 1833. S. 202).

О славившихся по всему Востоку крымских ружьях и карабинах говорилось выше, в V очерке первого тома. Упомянем лишь, что за прошедшие века появились кое-какие новинки. В XVII—XVIII вв. огнестрельное и холодное оружие стало украшаться насечкой. При этом использовалась тонкая золотая и серебряная проволока. (Ниметулла, 2002. С. 19). Появлялись и новые технические находки, позволявшие производить новые типы оружия. Например, ранее неизвестные плоскоствольные ружья, заряжавшиеся двумя пулями, соединёнными медной проволокой длиной до 20 см, распрямлявшейся после выстрела. Почти полностью исчезли старинные луки, хотя пики-копья сохранили какое-то значение.

Трудно сказать, в каком соотношении находилось в конце истории ханства производство холодного и огнестрельного оружия. Мы можем лишь констатировать, что первое использовалось всё же чаще. Об этом говорит простой перечень запасов одного из городских арсеналов (Карасубазарского) на момент аннексии: сабель 2576, ружей 800, пик 475, пистолетов 135 и луков 95 (Кондараки, 1883, II, 43). К сожалению, не существует никаких данных о вывозе оружия, где, возможно, упомянутое соотношение было иным.