Глава 4. Бои за Крым

Следует признать, что немецкая агентура была внедрена на полуостров ещё до начала войны. Так, например, 22 июня 1941 года в Севастополе перед немецким авианалётом оказались вырезаны два куска телефонного кабеля, в том числе и телефонный кабель, ведущий к Восточному Инкерманскому створному знаку. Во время налёта, с трёх мест подавались сигналы ракетницами, в дом сотрудника горотдела НКВД была брошена граната, причём, произошли эти события почти одновременно. Это говорит о том, что даже в главной базе Черноморского Флота, в городе с населением чуть больше ста тысяч действовали, как минимум, три диверсионных группы, засланные заблаговременно. Ещё в мае 1941 года, накануне войны, в установленное время были зажжены автомобильные скаты в трёх точках города (одновременно). Их дымы служили для обеспечения привязки немецкой шпионской аэрофотосъёмки, датированной маем 1941 года.

Анализ информации, получаемой немецкими войсковыми частями от абвера, позволяет сделать вывод о том, что в городе были не только диверсанты, но и агентура, имевшая доступ к определённой части документов флота. Первичная документация агентуры в настоящее время автору недоступна, но в документах отделов 1С достаточно часто встречается фраза «...по донесениям нашей агентуры» (V-leute или V-Personen).

Естественно, напрашивается вопрос: а была ли немецкая агентура в штабах частей, обороняющих Крым? Ответ, скорее всего, будет положительным.

Анализ документов отдела 1С (разведка) 54-го армейского корпуса, 46-й и 73-й ПД показывает, что первый натиск на Перекоп осуществлялся без должной подготовки, почти «вслепую»: работали лишь корректировочные батальоны, отсутствует подробное описание расстановки немецких войск. Но, скорее всего, это являлось следствием самоуверенности нового командующего 11-й армией Э. фон Манштейна, т. к. агентура в Крыму явно работала. Причём, атмосфера мирного времени, царившая в Крыму, существенно упрощала её работу. Документ № 1/0046 от 23.08.41 года, подписанный командующим 51-й армией Ф.И. Кузнецовым, содержит следующие строки: «Командиру 9 СК¹, командирам кавалерийских и стрелковых дивизий, командующему ВВС армии, командиру мототанкетного полка. Установлены факты болтовни лиц начсостава и красноармейцев (многие военнослужащие забыли закон хранить военную тайну, и забыли, что болтун — это предатель). Оперативные карты держатся открыто. В штабах подразделений нет крепко поставленной охраны штаба, и части не научились находиться в постоянной готовности. По телефону открытые разговоры не запрещены. Вызываемых командиров по делу часто не находят: никто не знает, куда убыл — всё это имеет место, потому что командиры и комиссары соединений, частей и штабов не проявляют требовательность...»²

С первых же дней на сторону противника перебежали несколько человек, причём, несколько военнослужащих имели при себе похищенные документы. Наблюдается некая любопытная закономерность событий, которую можно выстроить, сопоставляя множество документов между собой. Закономерность эта позволяет сделать вывод о том, что в штабе 51-й армии или в штабе 9-го СК на достаточно высокой должности сидел «крот». Причём, «крот» этот имел помощников и на уровне командиров среднего звена, и на низовом уровне. Ответвление этой сети захватывало и флот. Кое-кто из этой «сети» засветился, перейдя на службу к немцам — например, бывший командир 1-й Крымской дивизии народного ополчения, полковник М.М. Шаповалов³, перебежавший в 1942 году под Армавиром. Но часть агентуры, скорее всего, осталась нераскрытой. Вероятнее всего, агент, возглавлявший её, тоже остался нераскрытым.

В чём же заключается эта «закономерность»? Перед началом немецкого наступления на Перекоп перебегает несколько человек с важными документами. Причём, бегут целенаправленно.

Переход военнослужащих к противнику с секретными документами, чаще всего, свидетельствует о наличии развитой и многочисленной шпионской сети. Отдельные случаи, связанные с недисциплинированностью, пьянством или трусостью некоторых военнослужащих из этой системы выпадают, как, например, командир взвода 3-го батальона 417 СП (фамилия в немецких документах не указана), который в состоянии сильного алкогольного опьянения шёл вдоль железнодорожных путей в сторону противника.

Наряду с такими случаями, наблюдается умышленный переход к противнику. По данным отдела 1С 46 ПД, в ночь с 14 на 15 сентября к противнику перебежал командир взвода связи 417-го полка лейтенант Иванов⁴, принеся с собой кодовую переговорную таблицу 156-й СД с корпусом, сообщив при этом о готовящейся 156-й СД операции в районе Перво-Константиновки (протоколы его допроса нашлись в документах 54-го корпуса). Одновременно с ним перебежал рядовой Орлов, доставив противнику переговорную таблицу дивизии с ключами.

16 сентября 1941 года вышел приказ командующего 51-й армией № ООН: «Несмотря на ряд моих приказов о повышении бдительности и ответственности начальствующего состава за сохранение оперативных документов, всё же до сих пор имеет место расхлябанность и преступно-халатное отношение к делу, о чём свидетельствуют следующие факты:

1. Красноармеец роты связи 361 СП Опрятов, будучи телефонистом у оперативного дежурного, дезертировал, взяв с собой из папки дежурного переговорную кодовую таблицу 400 корпусную...».⁵

Далее в приказе сообщается о дезертирстве лейтенанта Иванова. То есть идёт полное подтверждение немецкой информации. Как результат, противник имел в своём распоряжении все кодовые таблицы. Приказ № ООН содержал требование немедленно изъять старые переговорные таблицы и разработать новые, однако сравнение кодовых переговорных таблиц, доставленных лейтенантом Ивановым и захваченных противником в ходе штурма Перекопа, показывает, что таблицы остались старыми.

В ходе штурма Перекопа, перед немецким наступлением на Армянск, к противнику перебегает рядовой, имеющий при себе схемы инженерного оборудования местности, находившиеся в штабе 156 СД, которые он должен был уничтожить.⁶ Его сопровождал политрук, убитый этим рядовым.

Любопытно отметить тот факт, что в советских документах не удалось найти отражение этих «потерь». Не удалось найти и списки потерь большей части 156-й СД, особенно по 417-му полку. В ОБД «Мемориал» их почти нет. Есть данные только на узбекский и крымский личный состав 156 СД (кстати, в основном татарский), который попал в плен и до конца войны находился в лагерях. По воспоминаниям польских военнослужащих, некоторые из бывших офицеров Войска Польского воевали под псевдонимами. Возможно, что и некоторые перебежчики были из их числа. Вопрос требует уточнения.

Сверка времени подписания очень многих документов со временем получения их в частях также дала достаточно любопытные результаты. Важнейшие оперативные приказы по непонятной причине поступают и выполняются с огромной задержкой (более суток), и происходит это не на всём фронте, а только на одном вполне определённом участке, за который с 16 сентября 1941 года отвечала «оперативная группа П.И. Батова».

В результате боёв за Перекоп советские части понесли достаточно серьёзные потери. К сожалению, информацию о потерях 51-й армии в советских документах найти пока не удалось, однако по немецким данным советская сторона потеряла 12 309 человек только пленными,⁷ без учёта убитых и раненых.

Наибольшие потери понесли 156-я СД и 172-я СД. К этому моменту почти все мобилизационные ресурсы полуострова были исчерпаны. После отхода на Ишуньские позиции 156 СД была пополнена до прежней численности, однако из-за нехватки личного состава в её состав были включены (на добровольной основе) некоторые бывшие заключённые Симферопольской тюрьмы.

172-я СД (бывшая 3-я Крымская мотострелковая дивизия народного ополчения) была пополнена и переформирована в обычную стрелковую дивизию: 5-й танковый полк из-за потери танков был переформирован в батальон, а вместо него сформирован новый стрелковый полк, 747-й. В связи с нехваткой ресурсов 13 октября 1941 года было принято решение о расформировании 321-й СД. Её остатки были направлены, частично, для пополнения 156-й СД, частично, для формирования 747 СП 172 СД.

Советские части занимали Ишуньский рубеж. Вторую линию обороны, по р. Чатырлык, занимала 172 СД.

Исходя из дат сохранившихся первичных документов, следует сделать вывод, что практических шагов по созданию материально-технической базы партизанского движения до 22 октября не предпринималось. Работа ограничивалась организационными и плановыми мероприятиями. Организация велась органами НКВД и ВКП(б) в отрыве от армейского командования.

Перед немецким наступлением на Ишунь происходит весьма любопытный инцидент. Немецкое боевое охранение убивает перебегающего на участке 46-й ПД к немцам младшего лейтенанта из 4-го батальона 7-й бригады морской пехоты (2-го Перекопского отряда).⁸ На его трупе были обнаружены документы дивизионного уровня, которые ни при каких обстоятельствах не должны были находиться у командира взвода морской пехоты. У него были обнаружены:

— документы штаба 156-й СД:

— схема обороны, схема организации артиллерийского огня;

— схема укреплений и т. п.

Странность в том, что все перебежчики с документами отмечаются только на участке обороны, за который отвечала «опергруппа Батова». На участке 9 СК перебежчики были, но никто из них специально секретные документы не нёс. Возможно, в корпусе генерал-майора Дашичева была лучше организована воинская служба.

Противник в своей борьбе использовал разные методы. В документах отдела 1С (разведка) 46-й ПД⁹ сохранилась информация о спонтанной атаке роты 106-й СД, в результате которой рота понесла тяжелейшие потери. Как указывается в протоколах допроса пленных, атаку возглавили пьяный командир роты и её комиссар, находившийся в состоянии тяжёлого алкогольного опьянения.

Изучение советских документов дало «ответную» часть головоломки. Как выяснилось, в расположении роты «случайно» была обнаружена оцинкованная бочка, в которой содержался спирт. Может быть, это случайность, но бочка имела немецкую маркировку.

После прорыва немецких войск через Ишуньские позиции на участке «опергруппы Батова» противник вышел к их второй линии — рубежу по реке Чатырлык. По данным советских мемуаров, линия эта была не укреплена. Вроде бы как её заболоченное русло было просто забросано сельхозтехникой, чтобы затруднить переправу противнику.¹⁰

Документы 50-й ПД¹¹ говорят об ином: вся линия обороны по реке Чатырлык имела проволочное заграждение в 2—3 кола, были оборудованы артиллерийские и стрелковые позиции, в районе мостов были созданы опорные пункты обороны. Линию обороны занимала бывшая 3-я Крымская дивизия народного ополчения, ставшая 172-й СД (командир — полковник И.А. Ласкин). Дивизия была доукомплектована почти до полного состава (для чего пришлось расформировать 2-ю дивизию народного ополчения). Участок её обороны составлял около 10 км, что вполне нормально для стрелковой дивизии. В тылу этой дивизии, входившей в «опергруппу Батова», находилась подвижная группа, состоящая из мототанкетного полка, 40-й и 42-й кавдивизий. 172-я СД имела свой резерв, состоящий из остатков 5-го танкового полка дивизии, сведённых в батальон. И, тем не менее, 50-я ПД, форсируя реку Чатырлык на резиновых лодках, теряет всего 3 человека убитыми.¹²

Намеченная контратака конницы и мототанкетного полка фактически срывается, т. к. по непонятной причине 40-я и 42-я КД приказа не получают, и мототанкетный полк атакует один, из-за чего несёт тяжёлые потери, попадает в плен его командир подполковник Гренадёров. Танки 172-й СД в бой не вводятся (причина так же непонятна). Противник пишет о том, что он их видит, но техника не двигается с места.

В завершение всех «странностей» уже после расформирования «опергруппы Батова» на сторону противника перебегает мотоциклист из её бывшего штаба Б. Битюченко, имеющий при себе ценные документы.¹³ После войны большая часть документов «опергруппы Батова» исчезла.

Часть документов исчезла сразу после войны, но большая часть архивных единиц хранения исчезла в период с 1961 по 1963 год. До настоящего времени удалось выявить всего 12 разрозненных документов.

В конце октября 1941 года оборона Крыма рухнула. На ситуацию не смогла повлиять даже Приморская армия, переброшенная из Одессы. Первые признаки ухудшения ситуации возникли 22.

10.1941 года, и только после этого начались активные действия по организации партизанского движения. Командующий партизанским движением, комиссар и начальник штаба утверждены постановлением бюро Областного Комитета ВКП(б) только 23 октября.

Начиная с этой даты, ведётся активная работа по практической реализации ранее намеченных мероприятий, по обеспечению материальной базы партизанского движения. Штабы партизанских районов были утверждены только 31 октября 1941 года, когда моторизованные колонны противника уже двигались по земле Крыма.

Несмотря на то, что принято писать о том, что партизанское движение в Крыму готовилось заранее, это не совсем так. Закладка партизанских баз большей частью была выполнена в последние несколько дней октября, в спешном порядке, что и привело к привлечению случайных людей к этой работе.

События, последовавшие за прорывом немецких войск через Ишуньские позиции на участке Приморской армии, во многом определили ситуацию на полуострове. Этот эпизод истории Крыма в советской исторической традиции существенно искажён.

Анализ документов, размещённых на портале «Память народа», позволяет сделать ряд достаточно важных выводов, не в полной мере отвечающих традиционному описанию событий:

1. Прорыв был осуществлён не на участке 9-го СК, а в двух точках: на левом и правом фланге Приморской армии.

2. Отступление войск осуществлялось не в инициативном, а в организованном порядке.

3. Руководство отступлением осуществляло Командование войсками Крыма (командующий — вице-адмирал Левченко Г.И.).

4. Отступление осуществлялось не напрямую на Керчь и Севастополь, ас остановками на нескольких рубежах. Противника планировали задержать на рубеже Джанкой — Айбары — Фрайдорф, затем занять оборону на рубеже Саки — Окречь (штаб в г. Карасубазар). Позади этого рубежа находился еще один, Южнобережный рубеж (штаб в г. Алушта).

5. Все намеченные для обороны рубежи были заняты войсковыми частями: Джанкойский — 7-й ОБрМП и 276 СД, Саки — Окречь — 421 и 320 СД (бывшая 1-я КДНО), Южнобережный — 184 СД (бывшая 4-я КДНО) и 48 КД.

К сожалению, выбранная тактика отступления привела к негативным результатам. Попытки закрепиться на промежуточных рубежах, имеющих значительную протяжённость, привели лишь к тому, что моторизованные «части преследования» противника, обходя советские заслоны, сумели выйти в тыл отступающим подразделениям РККА.

Традиционная немецкая тактика 1941 года предусматривала создание мобильных моторизованных отрядов и введение их в прорыв, достигнутый пехотой, при поддержке артиллерии. Как правило, одна дивизия создавала один моторизованный отряд, состоящий из противотанкового дивизиона, 3-й моторизованной роты пионерного батальона, разведывательного батальона, одной-двух моторизованных артиллерийских и одной зенитной батарей, как правило, приданных из состава корпусной артиллерии и ПВО. Иногда дивизия создавала несколько отрядов, используя обычные батальоны пехоты на грузовиках, принадлежащих дивизии (как правило, из колонны снабжения).

Для достижения аналогичного успеха на уровне армии использовались либо танковые дивизии, либо сводные моторизованные подразделения. Для 11-й армии таким подразделением стала «бригада Циглера». Уже 31 октября «бригада Циглера» пересекла и рубеж Саки — Окречь, и Южнобережный рубеж, выйдя в тыл Приморской армии.

Одновременно с этим немецкие дивизии создавали свои отряды преследования: из состава 50-й ПД «отряд ротмистра Бернарди», из состава 132 ПД «отряд майора Киршнера» и «усиленный разведбат 132 ПД», из состава 72 ПД «отряд Мартенса», «отряд майора Бааке» и «усиленный 3-й батальон 266 полка». Свои отряды создавали 22 ПД, 73 ПД и румынские части.

Румынские части двигались по направлению к Судаку, «отряд Бааке» прорывался по дороге Симферополь — Алушта. Советские части, пытаясь задержаться на промежуточных рубежах, оказались рассечены на несколько частей.

В результате боёв на Ишуни (18.10—01.11.1941 г.), противником было захвачено 40 866 пленных.¹⁴ И это количество непрерывно росло. Точной цифры, конечно, в немецких документах нет, но в докладе 11-й армии в штаб группы армий «Юг» на 20 ноября фигурирует цифра «более 60 тысяч».

Приморская армия отступала до Симферополя более или менее компактно, однако в связи с тем, что армию оставило сначала командование, а и затем штаб, армия разделилась на несколько частей. Некоторые подразделения сумели прорваться в Севастополь напрямую (части 1, 2, 5 батальонов 7-й ОБрМП, саперный батальон 421-й СД, часть 383-й СП, остатки танкового батальона). Основные силы Приморской армии попали в Севастополь только 5—8 ноября 1941 года окружным путём через горы, артиллерия и некоторые моторизованные части армии сумели проскочить на Алушту по дороге Симферополь — Алушта и так далее. Группа полковника Глаголева (40-я и 42-я КД) вышла к Ялте по дороге через заповедник. Отход с рубежа Саки — Окречь прикрывали 421-я и 320-я СД и частично 156-я СД, очень слабого состава.

Противнику удалось 2.11.41 года прорвать фронт 421-й СД и начать движение на Алушту. 4 ноября 1941 года противник захватил Алушту, рассекая Южнобережный рубеж на две части. По одну сторону оказался 262-й СП 184-й СД (командир — подполковник Г.А. Рубцов), по другую — остальная часть 184-й СД, «конная группа генерал-майора Аверкина», 82-й сапёрный батальон, подразделения 116-й ОАД Черноморского флота. Приказ на отступление этих частей к Севастополю был подписан П.И. Батовым вечером 2.11.41 года, однако снова наблюдается запаздывание с доставкой приказов в части, ставшее роковым. На квитанции о получении стоит дата 04.11.41 года. К этому моменту 48-я КД и часть 184-й СД оказались отрезаны от Севастополя.

Отступающие части советского 9-го СК преследовал «отряд Линдемана». На какое-то время противника удалось остановить силами 320-й СД, но через 3 дня её фронт тоже оказался прорван. Планировалось остановить врага на Ак-Монайских позициях, но по непонятной причине один из полков 320-й СД (бывшая 1-я Крымская дивизия, командир дивизии полковник М.М. Шаповалов¹⁵) вовремя не занял оборону на Ак-Монайских позициях как раз в районе мостов через ров. Его командир не получил соответствующего приказа. Противник прорвался на Керченский полуостров.

Таким образом, 48-я КД, часть 184-й СД и ряд более мелких подразделений 4.11.41 года оказались в «котле». По горным дорогам к этому «котлу» двигались румынские горные части. Начиная с 18.10.41 года по состоянию на 01.11.41 года противник отмечает поступление 40 866 пленных¹⁶, и эта цифра не является окончательной. К примеру, 6.11.41 года в плен была взята большая группа военнослужащих.

Ряд авторов утверждает, что 68-й КП 48-й КД оказался в окружении якобы из-за предательства татар, которые провели румын какими-то тайными тропами. Журнал боевых действий румынского Горного корпуса полностью опровергает эти данные. 58-й румынский разведывательный батальон (пулемётный и два конных эскадрона), заперший части 48-й дивизии на горной дороге, двигался от Судака исключительно по дорогам с покрытием. Утром 6.11.41 он получил приказ зачистить дорогу, ведущую в горы от д. Куру-Узень.¹⁷ Следствием явилось пленение всей «конной группы генерала Аверкина» (не только 68-го КП). Всего было взято в плен 1120 человек.¹⁸ Эти данные есть даже в открытой печати. Учитывая тот факт, что лёгкие кавполки имели штатный состав всего 600 сабель, однозначно, речь идёт не об одном кавалерийском полке. Пленные, захваченные в этой операции, относились к 156-му КП 42-й КД, 147-му КП 40-й КД и всем трём полкам 48-й КД. Командование дивизии бросило свой личный состав и ушло в горы. Командующий конной группой генерал-майор Д.И. Аверкин ушёл с взводом конной разведки в район урочища Су-Ат, штаб с частью бойцов 71-го и 68-го КП вышел к Демерджи-яйле. Из окружения смогла вырваться только группа 147-го КП во главе с командиром полка.¹⁹

Некоторое количество военнослужащих, призванных из Крыма, отбившись от своих частей или утратив связь с командованием, разошлась по домам. В основном это касается 156-й СД, которая после пленения её командира, подполковника А.И. Данилина, утратила на время боевое управление частями. Как следствие, часть её бойцов после выхода на рубеж Саки — Окречь, не имея связи с командованием, разошлась. Следует обратить внимание на то, что это явление явилось исключительно следствием ослабления командования. Так, к примеру, в воспоминаниях бывшего партизана М. Македонского²⁰ упоминается житель д. Чаир Никитин, погибший во время карательной операции. Однако в списке фамилий погибших в д. Чаир, увековеченных на памятнике, эта фамилия отсутствует. Поисковому отряду «Азимут» удалось разыскать родственников погибшего и установить, что он вернулся в родную деревню после того, как его родная 156-я СД перестала существовать.

Частично это явление коснулось 172-й, 106-й и 320-й СД. 184-я СД до 3 ноября почти полностью сохраняла свой приписной состав, однако затем дивизия начала терять своих бойцов. Оценить количественный и национальный состав военнослужащих, вернувшихся к месту своего постоянного проживания, достаточно сложно. Документы по данному вопросу, естественно, не составлялись, и оценить эту цифру можно лишь предположительно. Одновременно с отступлением советских войск из ряда военкоматов шла эвакуация призывников весеннего призыва (1942 г.) и лиц, имеющих бронь от призыва. Так, из Симферопольского ГВК 2.11.41 года в Севастополь прибыла колонна под командованием Ф.П. Зайцева, прибыли колонны из Ялты, Бахчисарая и т. д.

Примечания

1. По состоянию на тот момент, командующим 9 СК являлся П.И. Батов.

2. ЦАМО РФ Ресурс «Память народа». Документы оперативного управления 51-й армии № 1/0046 от 23.08.41 года.

3. М.М. Шаповалов в начале 1942 года командовал отдельной моторизованной группой, из штаба которой так же произошла утечка информации, которая 15—17 января 1942 года привела к захвату противником Феодосии.

4. РГВА, Фонд 1387, опись 1, дело 103.

5. ЦАМО РФ, Ресурс «Память народа». Документы оперативного управления. Приказ командующего 51 армией № 0011 от 16.09.41 г.

6. РГВА, Фонд 1387, опись 1, дело 103, фотокопия приведена в ОБД «Мемориал».

7. NARA T-312 R-363 fr. 0126.

8. РГВА, Фонд 1387, опись 1, дело 103, фотокопия приведена в ОБД «Мемориал».

9. NARA T-315 R-932.

10. Ласкин И.А. На пути к перелому. — М. Воениздат, 1977 г.

11. NARA T-315 R-2342 50.ID.

12. NARA T-315 R-946 50.ID.

13. РГВА, Фонд 1387, опись 1, дело 103, фотокопия приведена в ОБД «Мемориал».

14. NARA T-312 R-363 fr. 0126.

15. Его биографию см. https://ru.wikipedia.org/wiki/Шаповалов Михаил Михайлович

16. NARA T-312 R-363 fr. 0126.

17. Совр. Солнечногорское.

18. См., например, https://www.feldgrau.com/WW2-Romanians-In-Crimea

19. По некоторым данным, кавалеристам 147 КП 11.11.41 г. удалось выйти к Байдарской, а затем к Варнутской долине под Севастополем.

20. Македонский М.А. Пламя над Крымом. — Симферополь: Крымиздат, 1960. — 260 с.; Македонский М.А. Пламя над Крымом. — 2-е изд. — Симферополь: «Крым», 1963. — 303 с.; Македонский М.А. Пламя над Крымом. — 3-е изд. — Симферополь: «Крым», 1969. — 303 с.