Столица: Симферополь
Крупнейшие города: Севастополь, Симферополь, Керчь, Евпатория, Ялта
Территория: 26,2 тыс. км2
Население: 1 977 000 (2005)
Крымовед
Путеводитель по Крыму
История Крыма
Въезд и транспорт
Курортные регионы
Пляжи Крыма
Аквапарки
Достопримечательности
Крым среди чудес Украины
Крымская кухня
Виноделие Крыма
Крым запечатлённый...
Вебкамеры и панорамы Карты и схемы Библиотека Ссылки Статьи
Интересные факты о Крыме:

В Севастополе насчитывается более двух тысяч памятников культуры и истории, включая античные.

На правах рекламы:

деревянные каркасные дома . Проект бани "Марьино" 1 680 000 р уб. Проект бани "Каури" 2 425 000 р уб. Проект дома "Хельсинки" 5 960 000 р уб.

Опять под большевиками

Я видел паническое отступление Добровольческой армии из Крыма1, знал, что добровольцы отступают также на Дону и на Кубани, и был совершенно уверен, что пришел конец борьбе на юге России. Поэтому я не присоединился к двум потокам беженцев, хлынувшим из Крыма в Екатеринодар и за границу, и решил, вопреки советам друзей, отсидеть некоторое время на южном берегу Крыма, а затем, смотря по обстоятельствам, пробраться либо в Москву, либо к Колчаку, если борьба на Сибирском фронте будет еще продолжаться.

Опять, как и год тому назад, я выехал рано утром из Симферополя теми же обходными кривыми улицами татарской части города, чтобы миновать кордоны на этот раз не большевиков2, а добровольцев, которые ловили извозчиков и, выбросив пассажиров, заставляли везти себя в направлении Керчи и Феодосии.

Извозчик мой не менее меня был заинтересован в избежании встречи с добровольческими патрулями и, ловко маневрируя по улицам, вывез меня благополучно за пределы досягаемости.

И вот я опять на южном берегу в той же обстановке, как и год тому назад, с той только разницей, что тогда для местных большевиков я был просто "буржуй", а теперь — один из видных "контрреволюционеров". Однако жил свободно в имении своего тестя, стараясь лишь не показываться в населенных местах. Я виделся со знакомыми татарами, но они ведь замечательные конспираторы и никогда лишнего не скажут. А большевики настолько были уверены, что я бежал из Крыма, что не разыскивали меня.

И снова три месяца робинзоновского житья... Опять вместо газет — слухи из биюк-ламбатских кофеен, наблюдения за движением судов в море и за гулом отдаленных пушечных выстрелов.

По слухам мы знали, что Добровольческая армия остановилась перед Керчью, на Ак-Манайском перешейке, то есть верстах в семидесяти от наших мест, но гул тяжелых орудий английских дредноутов был отчетливо слышен. Иногда вдруг на несколько дней замолкали пушки — и тревожно становилось на душе: значит, конец... И с напряжением мы смотрели в море, ища в нем разрешения мучивших нас сомнений: неужели увидим отходящую на запад эскадру?.. Нет, там в синей дали шныряют туда и сюда лишь вестовые миноносцы, расстилая по небу длинные нити черного дыма... Еще держатся наши...3

Я никогда не понимал психологии русских интеллигентных людей, заявлявших себя нейтральными по отношению к двум борющимся сторонам. В гражданской войне нельзя быть нейтральным. И я уверен, что и эти на словах нейтральные люди в душе желали успеха, одни — добровольцам, другие — большевикам.

Что же касается меня, то, несмотря на все пороки, а иногда и преступления добровольцев, я ни разу не помыслил себя их врагом. В этот же период времени я особенно остро ощущал свою связь с Добровольческой армией, ибо там, на Ак-Манае, сражались с большевиками мои сыновья...

На этот раз большевики пришли в Крым уже в значительной степени организованной силой. Если год тому назад жители Крыма страдали от кровавых подвигов севастопольских матросов и вообще от всех ужасов анархии, то теперь тяжесть большевистского правления заключалась скорее в обратном: в стремлении регламентировать жизнь в мельчайших ее проявлениях. В городах все помещения были переписаны, квартиры и комнаты вымерены и перенумерованы, и жителей разверстывали по этим нумерованным комнатам, как вещи по кладовым. На улицах устраивали облавы на прохожих, гнали случайно пойманных людей грузить поезда или возили на фронт копать окопы. Но убийств и расстрелов, из страха перед которыми столько народа бежало из Крыма, не было. За все три месяца пребывания большевиков в Крыму было расстреляно лишь несколько человек в Ялте, и то уже перед самым уходом большевиков, в суете и панике.

Эта относительная мягкость советского режима объяснялась отчасти тем, что между уходом добровольческих войск и вступлением большевистских прошло несколько дней, в течение которых во всех городах Крыма образовались революционные комитеты из местных большевиков. А крымские большевики представляли собой их мягкую разновидность. Во главе Симферопольского ревкома оказалась убежденная большевичка, но добрая и хорошая женщина, "товарищ Лаура" (настоящая ее фамилия Багатурьянц), которая решительно восставала против пролития крови.

Когда пришли войска с военкомом Дыбенко4 во главе, гражданская власть в Крыму уже была организована и вступила в борьбу со штабом Дыбенко, настаивавшим на более решительных репрессивных мерах.

А затем, по распоряжению Москвы, Крым был объявлен автономной областью5 и Совету рабочих и крестьянских депутатов было предложено избрать свой Совнарком.

Председателем Совнаркома был избран брат Ленина, санитарный врач губернского земства Ульянов.

О докторе Ульянове знали в земских кругах только то, что он брат Ленина. Никогда он не высказывал своих политических убеждений да едва ли и имел их. Жил себе тихо в Феодосии и был известен лишь как добродушный человек, пьяница и забулдыга.

Сомневаюсь, чтобы сам Ленин был доволен этой внезапной политической карьерой своего брата, но рабы не всегда понимают психологию своих господ, и не подлежит сомнению, что доктор Ульянов был избран нашим правителем исключительно для того, чтобы сделать брату его приятный сюрприз.

Доктор Ульянов сохранил свои свойства и на посту председателя Крымского Совнаркома. Пьянствовал еще больше, чем прежде, властности не проявлял никакой, но, как добродушный человек, всегда заступался перед чрезвычайкой за всех, за кого его просили. Другие члены Совнаркома, в число которых, для придачи ему couleur locale6, включили двух-трех татар, были по преимуществу люди неинтеллигентные. Чтобы управлять Крымом, им пришлось искать себе интеллигентных помощников. И тут свои услуги предложили им некоторые лидеры местных меньшевиков, которые и стали фактическими руководителями нескольких ведомств. Во главе комиссариата юстиции стал меньшевик Лейбман, комиссариатом финансов заведывал А.Г. Галлоп, народного просвещения — П.И. Новицкий, труда — Немченко. Трое из них в настоящее время уже вошли в коммунистическую партию, а один заявляет себя беспартийным, но занимает высокий пост в одном из центральных учреждений Советского правительства. В то время они еще называли себя меньшевиками, но присутствовали постоянно в высшем органе местной крымской власти и оказывали смягчающее влияние на всю внутреннюю политику большевиков. Вероятно, в значительной степени их влиянию мы были обязаны сравнительной мягкости большевистского режима.

Штаб Дыбенко, вступивший в борьбу с более гуманным местным ревкомом, продолжал вести ее и против Совнаркома. В конце концов, он получил разрешение образовать свою независимую от Совнаркома военную чрезвычайку. Однако чрезвычайка эта не поспела развернуть своей кровавой работы, когда большевикам снова пришлось бежать под натиском наступавших с Ак-Маная добровольцев.

Обо всем, что творилось в это время в Крыму, я узнавал случайно и многое узнал лишь впоследствии из рассказов знакомых.

Нас, как и в первый период большевизма, не трогали. Приезжали к нам какие-то комиссии опечатывать винный подвал и собирать статистические сведения — и только. Ни разу за три месяца мне не пришлось видеть ни одного представителя коммунистической власти. Жили мирно, обрабатывая своим трудом виноградники, и только раскаты пушечных выстрелов говорили нам о возможности перемены в нашей судьбе.

В середине июня начались всякие противоречивые слухи. То передавали о прорыве добровольцев и начавшемся бегстве большевиков, то обратно о блестящей победе Красной армии. Еще за два дня до отступления большевиков из Крыма мы читали в газетах победные реляции.

Но татары, имевшие связи с Феодосией, уже за месяц таинственно подмигивали и говорили, что скоро перемена будет.

Еще со времени первых большевиков, так жестоко расправившихся с татарами, они питали к ним затаенную ненависть и хоть послушно исполняли их распоряжения, беспрекословно выбирали "революционные комитеты" и вообще внешне оказывали большевистской власти почет и уважение, но в потайных пещерах на всякий случай прятали винтовки и патроны.

Большевики старались внести разложение в патриархальный строй татарской жизни, пытались проводить в ревкомы так называемую "бедноту", то есть по преимуществу наиболее развращенную часть татарской молодежи, преступников и хулиганов, но это плохо им удавалось. Татарские "середняки" были чрезвычайно сплочены и выдвигали на ответственные посты своих лидеров, которые с присущим восточным людям дипломатическим талантом умели вкрадываться в доверие к подозрительному начальству.

Однажды, когда моя жена зашла по делу в биюк-ламбатский ревком, председатель ревкома отвел ее в сторону и шепотом сообщил ей: "Ну, слава Богу, наши идут. Феодосию заняли, сегодня Судак возьмут, завтра тут будут. Слава Богу..."

На следующий день я был в Алуште и видел, как по пустым улицам неслись по направлению к Симферополю тачанки с красноармейцами, а еще через день, на всякий случай сбрив себе бороду, и я отправился в Симферополь, рассчитывая быть на своем посту еще до прибытия добровольцев.

Еще вчера пустынное шоссе, по которому носились одни казенные автомобили, на моих глазах оживало: со всех проселочных дорог к нему тянулись нагруженные продуктами мажары, на деревенских улицах, как в праздник, толпился народ. Все были радостно возбуждены.

После трехмесячного умирания Крым снова почувствовал биение жизни.

Примечания

1. Имеется в виду Крымско-Азовская Добровольческая армия ВСЮР, которая в апреле 1919 г. под ударами Группы войск крымского направления Украинского фронта отступила сначала из Северной Таврии в Крым, а затем на Керченский полуостров, где закрепилась на Ак-Манайской позиции.

2. 18 апреля 1918 г. германские войска, оккупировавшие Украину, Екатеринославскую губернию и северные (материковые) уезды Таврической губернии, в нарушение условий Брестского мирного договора вторглись на территорию Крымского полуострова. К концу апреля при содействии внутренних антибольшевистских сил, в том числе и татарских националистических организаций, они ликвидировали Таврическую советскую социалистическую республику.

3. 5 мая 1919 г. Группа войск крымского направления была развернута в Крымскую советскую армию под командованием П.Е. Дыбенко. Крымско-Азовская Добровольческая армия генерала А.А. Боровского, закрепившаяся на Ак-Манайском перешейке — самой узкой части Керченского полуострова (17 верст), перекрытой остатками древнего вала с полуразрушенной крепостью, в мае была переформирована в 3-й армейский корпус, в командование которым вступил генерал С.К. Добророльский. В течение мая-июня Крымская советская армия безуспешно пыталась сбить добровольцев с Ак-Манайской позиции и занять Керченский полуостров.

4. Дыбенко Павел Ефимович (1889-1938) — из крестьян, с 1911 г. — матрос Балтийского флота, с 1912 г. — член РСДРП(б), в 1917 г. — председатель Центробалта, с октября 1917 г. по март 1918 г. — нарком по морским делам. С декабря 1918 г. — командир 1-й бригады 3-й Украинской советской стрелковой дивизии, с января 1919 г. командовал Особой группой войск екатеринославского направления, затем — Группой войск Харьковского направления Украинского фронта, с февраля — начальник 1-й Заднепровской стрелковой дивизии, с мая по июль командовал Крымской советской армией, одновременно являлся наркомвоенмором и председателем РВС Крымской советской социалистической республики. С октября 1919 г. — начальник 37-й стрелковой дивизии, с марта 1920 г. — начальник 1-й Кавказской кавалерийской дивизии, в июне-июле 1920 г. командовал 2-й Ставропольской кавалерийской дивизией имени Блинова.

5. Состоявшаяся 28-29 апреля 1919 г. в Симферополе III Крымская областная конференция РКП(б) приняла постановление об образовании Крымской советской социалистической республики в составе РСФСР и Временного рабоче-крестьянского правительства, которое было сформировано 5 мая. Население Крыма в просторечье называло Таврическую советскую социалистическую республику (март-апрель 1918 г.) "первыми большевиками", а Крымскую советскую социалистическую республику (апрель-июнь 1919 г.) — "вторыми большевиками".

6. Местного колорита (франц.).

  К оглавлению Следующая страница


 
 
Яндекс.Метрика © 2024 «Крымовед — путеводитель по Крыму». Главная О проекте Карта сайта Обратная связь