Столица: Симферополь
Крупнейшие города: Севастополь, Симферополь, Керчь, Евпатория, Ялта
Территория: 26,2 тыс. км2
Население: 1 977 000 (2005)
Крымовед
Путеводитель по Крыму
История Крыма
Въезд и транспорт
Курортные регионы
Пляжи Крыма
Аквапарки
Достопримечательности
Крым среди чудес Украины
Крымская кухня
Виноделие Крыма
Крым запечатлённый...
Вебкамеры и панорамы Карты и схемы Библиотека Ссылки Статьи
Интересные факты о Крыме:

Единственный сохранившийся в Восточной Европе античный театр находится в Херсонесе. Он вмещал более двух тысяч зрителей, а построен был в III веке до нашей эры.

Главная страница » Библиотека » К. Хибберт. «Крымская кампания 1854—1855 гг. Трагедия лорда Раглана»

Глава 20. Умирающий

Его нельзя было не любить.

Флоренс Найтингейл

I

На следующий день после разгрома к командующему прибыл гвардейский офицер. Выходя из штаба, он обратился к сидящим там офицерам со словами:

— Вы не заметили, как изменился лорд Раглан? Боже правый! Да он же умирает.

Происходившие с ним в последние недели перемены стали теперь очевидными для всех. Начальник телеграфа, расположенного в монастыре Святого Георгия, 4 июня писал отцу:

«Сегодня к нам приезжал лорд Раглан. Сначала я даже не узнал его. Он выглядит совершенно изношенным. Он, как всегда, вежлив и внимателен к нам. Но видно, что он смертельно болен».

18 июня, когда Раглан вернулся в штаб, ему всё ещё удавалось сохранять обычную невозмутимость и доброжелательность. Всё время он даже пытался ободрить офицеров штаба, заметив, что нет на свете такой армии, которая хоть однажды не испытала бы горечь поражения. Но генералу так и не удалось оправиться от депрессии, вызванной потерей полутора тысяч солдат и офицеров. В коротком письме жене он так и не смог скрыть свою скорбь. Последняя катастрофа казалась ему своеобразной эпитафией на всю прожитую жизнь.

23 июня неожиданно разразился шторм, и над иссушенным плато пролился необыкновенной силы ливень. Следующим утром от холеры, постепенно возвращавшейся в армию, умер генерал Эсткорт, заболевший пару дней назад. Стоял воскресный день. Несмотря на то что сам чувствовал себя неважно, Раглан заехал навестить его накануне вечером, после возвращения из поездки на позиции и в госпиталь. Узнав о смерти Эсткорта, Раглан очень опечалился. Из-за слабости, вызванной болезнью, он не рискнул отправиться на похороны, но сразу же после окончания церемонии пришёл в одиночестве помолиться на могиле боевого соратника.

На следующий день он не нашёл в себе сил присутствовать на обеде. Ноги сводила судорога; от слабости он периодически терял сознание. Осмотрев генерала, доктор Прендергаст прописал ему ацетат свинца и опиум.

В тот же вечер генерал Эйри написал очередное письмо Шарлотте, в котором жаловался на то, что командующий мог бы выздороветь за сутки, если бы согласился соблюдать предписанный ему щадящий режим: никаких дел и никаких писем. Но Раглан, по выражению Эйри, был очень беспокойным пациентом. На него очень подействовала, продолжал генерал, смерть сестры, потом генерала Эсткорта и капитана Боколла из 10-го гусарского полка. Лорд Раглан ненавидит безделье. И всё же однажды он обязательно выздоровеет.

Но буквально через несколько часов, около двух часов ночи, у Раглана случился тяжелейший приступ диареи. Он с трудом добрался до кровати и едва мог говорить. Затем генерал проспал в изнеможении восемь часов подряд.

Проснувшись, он заявил, что теперь чувствует себя гораздо лучше. Однако, проверив пульс Раглана, доктор Прендергаст нашёл его очень слабым. Голос больного походил скорее на слабый шёпот. У больного пропал аппетит. Вскоре он снова забылся тяжёлым сном. В час пополудни Раглан проснулся от приступа икоты. В три часа слуга фельдмаршала снова отправился за доктором, заявив, что его хозяин мучается желудочным приступом.

Спустя ещё час стало очевидно, что Раглан умирает. Сам он в это не верил. Ослабевший и утомлённый, продолжал бороться за жизнь.

Войдя в комнату больного, генерал Эйри сказал:

— Сэр, вы больны. Хотите ли вы встретиться с кем-нибудь?

Раглан твёрдо ответил:

— Нет.

Мягко, но настойчиво Эйри ещё раз задал тот же вопрос. Тогда больной так тихо, что генерал едва смог расслышать, прошептал:

— Фрэнк.

К тому времени, когда лорд Бэргхерш смог прибыть к больному, его дядя уже потерял сознание. К шести часам он вновь пришёл в себя, и тогда доктор Прендергаст попросил полковника Стила сообщить ему о том, что он находится при смерти.

Когда Стил вошёл в комнату, Раглан, вспомнив, что тот ещё сутки назад сам был болен, осведомился о его самочувствии.

— Всё в порядке, сэр, — ответил Стил, — надеюсь, у вас ничего не болит.

— О нет, дорогой Стил! Со мной скоро всё будет в порядке.

— Увы, сэр, боюсь, что это не так.

— Почему?

— Доктора дают пессимистичные прогнозы. Они поручили мне осведомиться у вас, не желаете ли вы послать за священником.

— Они ошибаются, Стил. Они все ошибаются. Вчера мне действительно было плохо, но сейчас я чувствую себя легко и спокойно. Уверяю вас, вот увидите, что доктора ошиблись.

Он говорил медленно, слабым голосом, но очень решительно. И всё же, когда полчаса спустя Найджел Кингскот подошёл к кровати генерала, тот не узнал его. Послали за армейским священником. Пока ждали его прихода, находившиеся в комнате — четыре адъютанта, полковник Стил, генерал Эйри и леди Джордж Пейджет — «явственно слышали, как с каждым мгновением его дыхание становится всё слабее. Наконец лёгкий горловой звук дал всем знать, что всё кончено». Полковник Стил вспоминал: «Он ушёл от нас так тихо, что показалось, просто уснул».

— Мир этому дому, — заявил вошедший священник, — и его обитателям.

Все находившиеся в доме и те, кто ждал снаружи, опустились на колени, чтобы вместе помолиться. Затем они встали и подошли к кровати умершего. Вместо выражения умиротворения, которое надеялись увидеть, они обнаружили на лице мёртвого старика выражение озабоченности и безмерной усталости.

Следующим утром в домик командующего прибыли командующие армий и флотов четырёх стран-союзниц. Вместе с генералом Пелисье проститься со старым другом, которого успел полюбить, пришёл и Канробер. Когда все вышли, Пелисье вернулся. Почти час этот грубый толстый солдат с некрасивым лицом стоял перед железной кроватью с зелёными саржевыми занавесками и плакал, как ребёнок.

II

Печальное известие повергло армию в состояние шока. Как заметила миссис Даберли, казалось, в её огромном теле перестало биться сердце. «Армия скорбит, — писала она в дневнике, — солдаты разговаривают вполголоса. Все полны сожаления». Тимоти Гоуинг вспоминал: «Привычные глядеть смерти в глаза, все смотрели друг на друга так, будто только что потеряли близкого родственника. Мы и не подозревали, как сильно его любили, пока его не увезли от нас». Даже те, кто раньше критиковал фельдмаршала, теперь искренне жалели его. «Он ушёл с миром, — писал капитан Клиффорд отцу, — не оставив ни одного врага. Все, кто его знал, любили и уважали его».

3 июля примерно в четыре часа около дома командующего собрались генералы и старшие офицеры всех союзных армий. Они негромко здоровались и беседовали друг с другом. Канробер со шляпой в руках раскланивался и улыбался знакомым; Боске выглядел скорее уставшим; Омер-паша беседовал с генералом Делла Марморой. Пелисье держался в стороне от других, молча и с грустью ожидая начала церемонии.

В четыре с четвертью из ворот выехал лафет 9-фунтового орудия, и толпа собравшихся замерла в молчании. Находящийся на лафете гроб был накрыт чёрным покрывалом и британским флагом. На флаге лежала шляпа с перьями, которую покойный надевал очень редко, а рядом с ней сабля и букет бессмертников, который положил туда генерал Пелисье. Вдоль дороги в порт в двойную линию выстроились полки со склоненными знамёнами. За ними располагались полковые оркестры, артиллерийские батареи, солдаты императорской гвардии и 1-го французского корпуса. Офицеры и солдаты всех британских полков посчитали своим долгом присутствовать на церемонии. Траншеи вокруг Севастополя опасно опустели. Но, как бы сочувствуя общему горю, пушки русских тоже молчали.

Под дробь барабанов и похоронный марш лошади везли лафет с телом Раглана в сторону моря. По одну сторону гроба ехали генералы Пелисье и Делла Мармора, по другую — генерал Симпсон и Омер-паша. Позади шла любимая лошадь Раглана Мисс Мэри, осёдланная, но без седока. Далее следовали генералы и офицеры союзных штабов, а затем тысячи и тысячи солдат армий-союзниц. Наверное, будь Раглан живым, он не одобрил бы такой многочисленной процессии.

В Казачьей бухте гроб погрузили на катер, который отправился к британскому флагману «Карадок». Корабельные пушки дали прощальный залп. На топ-мачте флагмана взвился сигнал: «Прощайте».

III

Когда в Скутари Флоренс Найтингейл узнала о смерти Раглана, её будто поразил удар грома: «Его нельзя было не любить, и я любила его». Как говорили врачи, «он умер без видимых причин. Это не была холера, лёгкое расстройство желудка, не более того. Его единственным недугом была тяжелейшая депрессия. Он скрывал её за всегдашней внешней невозмутимостью. Пусть он покоится с миром, и вместе с ним 20 тысяч погибших солдат». «Он, наверное, не был великим полководцем, но был очень хорошим человеком».

Действительно, очень немногие, прошедшие вместе с ним сквозь огонь жесточайших атак, считали Раглана выдающимся генералом. Но все единодушно признавали, что в этом человеке было нечто особенное. Вспоминая о своём командующем, один из его солдат сравнил «старого джентльмена, сердце которого было разбито войной» с первыми христианами. Это была очень точная эпитафия.


 
 
Яндекс.Метрика © 2024 «Крымовед — путеводитель по Крыму». Главная О проекте Карта сайта Обратная связь