Мотивация добровольцев

Существует множество причин, почему во все времена люди становились добровольцами и были готовы рисковать своими жизнями на войне. Это и банальная жажда наживы, и авантюрный склад характера, и даже возможность подняться выше по социальной лестнице в обществе (умение дорого продавать свою шпагу всегда ценилось), и, наконец, идеологические — патриотические или религиозные — мотивы борьбы за правое дело. Вспомним, как во время борьбы за греческую независимость энтузиасты-волонтеры прибывали на землю Эллады не только со всей Европы, но и Российской империи. Исследователь греческого освободительного движения К. Авгитидис упоминает о нескольких десятках русских добровольцах, называя имена Протопопова, Грабовского, Николая Райко, а также Иосифа Березовского. Большинство из них было идеалистами и бессребрениками. Так, Николай Райко, побочный сын графа А.Г. Бобринского и внук Екатерины II, сражаясь в Греции, отказывался получить жалованье. В письме к Бенкендорфу он писал о «чувстве народной чести», о том, что он хочет «избавить мою родину от нареканий в том, что ни один из сынов её не явился по доброй воле на помощь своим собратьям»¹. В рядах греческих добровольцев также оказалось немало идеалистов, мобилизованных идеей продолжения освободительной войны. В середине XIX в. она получила новый импульс под влиянием усиливавшихся апокрифов и мессианских преданий о былом величии Византии. Если в Средние века в религиозном экстазе десятки тысяч людей отправлялись отвоевывать Святую землю от «неверных», то в начале 1854 г. схожие настроения овладели массами греков. Возрождение национальной государственности виделось им как воссоздание в том или ином виде Византии с непременным водружением креста над храмом Св. Софии. Совместное участие в боевых действиях с русской армией против турок, своих закоренелых врагов, и поддерживавших их англичан и французов воспринималось греками как «крестовый поход»².

«Всю фалангу наполняли множество братьев греков, готовых отдать жизнь за свободу и за религию», — вспоминал один из греческих добровольцев Триандофилл Галиури, вступивший в ряды волонтеров 15-летним юношей. Невиданный эмоциональный подъем, охвативший греков после объявления России войны Турции, «словно божественный огонь, особенно воспылал в венах греков, порабощенных захватчиками, и пробудил их ото сна; словом, как и на моей Родине, на Лимносе, где я тогда пребывал, он поднял весь народ и меня, юношу, который оставил родителей, дом и т. д.; облачившись в тяжелое обмундирование, я побежал на Марсово поле и был зачислен в греческую фалангу»³. Греки, по его мнению, шли в добровольцы ради идеи, «которая уже тогда была священной, великой и высокой, таковой она была и у наших отцов, воевавших в 1821 году; невзирая фактически, за эту ли идею мы воевали или за русскую, мы знали только то, что наше бьющееся сердце нам говорило, что вы воюете за Веру и Родину»⁴.

Другой грек, уроженец Константинополя, один из «самых кротких на вид» Дмитрий Политис, чьи родные были казнены турками в 1825 г., собирался «без сожаления умереть за идею освобождения христиан». Во время краткого нахождения Греческого легиона в Симферополе его определили на постой в квартиру крымского исследователя и краеведа В.Х. Кондараки. «Если верить Дмитрию, — писал Кондараки, — то он за каждую смерть родного втрое отомстил врагам». Политис, по словам Кондараки, был готов «без сожаления умереть за освобождение христиан»⁵. Желание отомстить врагу испытывали и другие сослуживцы Политиса. Почти каждый из них, как отмечал Кондараки, «имел свою печальную историю вроде того, что у одного убит дряхлый дед, у другого повешен отец, у третьего взяты силою сестры в гарем, у четвертого все братья посажены на кол, конфисковано имение и т. п.». В словах Политиса, зафиксированных Кондараки, как на лакмусовой бумаге, отразились широко распространенные в греческой народной среде мессианские пророчества о скором падении Константинополя и вера в восстановление исторической справедливости: «Святой Агафангел совершенно верно предсказал, что в последнем расчете турков с греками в лужах крови будут утопать годовалые телята и борьба не прекратится до тех пор, пока не появится русый царевич с северных стран, которому суждено будет свыше восстановить первобытные национальные права. Что бы я не дал, чтобы дожить до этого величественного дня! Мне кажется, что тогда и солнце, и луна, и звезды примут участие в народном торжестве, торжестве примирения народа с божеством», — убежденно говорил Политис⁶.

Список волонтеров с описанием их примет

Интересен факт, что греческие добровольцы на Дунае называли себя «крестоносцами» (Ελληνική Σταυροφόρους, от греч. σταυρός + φέρω «крест + носить»). Этот эпитет, в частности, встречается в письме И. Влассопуло редактору газеты «Век» 8—20 мая 1854 г. Описывая торжественную церемонию присяги добровольцев в Бухаресте, Влассопуло многозначительно упоминал, что «наши соотечественники-добровольцы были в греческом одеянии, надевали поверх свои фесок крест» («έπὶ δέτου φεσιού των κυανουν σταυρόν»)⁷. Отсюда и термин «священной войны против ислама», возникающей в переписке между членами валашской эпиторопии, и эпитет «Греческая крестоносная фаланга» и т. п. И в Крыму, в разговорах с русскими офицерами, греческие волонтеры именовали себя «ратующими за торжество креста Христова»⁸. В апреле 1855 г., когда на Крымском полуострове уже вовсю шли боевые действия, к измаильскому военному губернатору Лехнеру от имени проживавших в Измаиле греков обратились Иона Трапикос и Константин Трандафило. В своем прошении они убедительно просили отправить их в Крым «на место военных действий, для присоединения с греческими волонтерами», мотивируя это тем, что раз «война разгорелась собственно за православную веру, то и они не могут оставаться сторонними зрителями»⁹.

Аналогичные чувства, как мы можем убедиться, испытывали их болгарские сверстники. «Я был совсем молодым, неразвитым и в словах "Отечество" и "свобода" никак не разбирался, да и мастер Минко меня не отпускал отделяться от него и говорил: "Тебе Христо отечество не нужно, ты смотри, чтобы был при деньгах, и это тебе и отечество. Ты сиди, пусть пойдут другие, потом в конце придет и твоя очередь, и ты и пойдешь!"» — позже рассказывал Христо Найденов из балканского городка Клисура, которому, как и Галиури в 1853 году, было не больше 16—17 лет. Несмотря на проповеди о благоразумии и запреты со стороны своего родственника, «...общее течение меня понесло, патриотические песни наполнили мое сердце радостью и восторгом. Я решил стать волонтиром, драться с турками для отечества». Бросив торговую лавку, в которой он служил помощником, Христо отправился на сборный пункт волонтеров в Галаце, где уже были и его друзья — «одетые в представительной воинской одежде, они маршировали ружьями и привлекали и меня»¹⁰.

«По этой святой линии следовали и мы, оставя все свое, кто какое имел имущество, — писали болгары и сербы из конного взвода, служившие в Бугском пехотном полку, — и, основываясь на словах Священного Писания "возьми крест свои и гряди ко мне" выступили из Турции, соединившись с русскими войсками для блага и защиты оставшихся после нас в Турции христиан»¹¹.

Примечания

1. Αυγητίδης Κ. Γ. Οί Ελληνες της Οδησσού καί η Επανάσταση τού 1821. Αθήνα, 1994. Σ. 62.

2. Τζιβανόπουλος, Σωκράτης. Ελλάδα: Κατάσταση της Ελλάδος επι Οθωνος, και Προσδοκίες αυτής υπο την Αυτού Μεγαλειότητα Γεωργίου Α΄, βασιλέα των Ελλήνων. Αφιναι. 1864. Σελ. 7.

3. Πρόλογος // Απομνημονεύματα της Ελληνικής Φάλαγγος / Νικολάου Α᾿ (αυτοκράτορος πασσών των Ρωσσιών), εκδοθέντα υπό Τριαντάφυλλου Ι. Γκαλιούρη (Λημνίου). ΕνΑθήναις: Εκτου Τυπογραφείου Νικήτα Πάσσαρη, 1865, σελ. 6—7; далее название этой книги будет приводиться как Απομνημονεύματα της Ελληνικής Φάλαγγος.

4. Ibid.

5. Волонтеры легиона императора Николая // Кондараки В.Х. Эпизоды и рассказы из Крымской войны. М., 1883. С. 53.

6. Там же. С. 53—54.

7. Ράμφος, Κωνσταντίνος. Τα την Ελληνικήν Λεγεώνα, ο.π., σ.7.

8. Алабин П.В. Четыре войны: Походные записки в 1849, 1853, 1854—56, 1877—78 гг. [Ч. 3: Защита Севастополя. (1854—1856)]. М., 1892. С. 598.

9. РГВИА. Ф. 9196. Оп. 2/243. Св. 30. Д. 148. Л. 00257—00257 об.

10. Тодорова М. Българските доброволици в Кримската война. Известия на Българското историческо дружество. Кн. XXXVII, 1985. С. 415// Уникальные воспоминания болгарского добровольца Христо Найденова, проживавшего в Бердянске, были записаны в 1881 г. С. Чакровым — см.: Чакьров Ст. Български волентирски отряд 1853/1856 години. Илюстрация светлина, г. XVI, 1908, кн. IV—V. С. 11.

11. Прошение волонтеров конного взвода, прикомандированных к Бугскому уланскому полку от 13 января 1856 г. // РГВИА. Ф. 9196. Оп. 3/247. Св. 4. Д. 3. Ч. I. Л. 310—311.