Дело «Камчатки»

Назначение П. Мурузи новым командиром греков совпало с подготовкой русскими войсками к одному из самых крупных сражений периода обороны Севастополя, получившего в историографии название «вылазка в ночь с 10 на 11 марта». По своим масштабам и числу потерь эта вылазка вполне сопоставима с крупными военными операциями, за которыми закрепились названия «сражения» и «битва», к примеру «битва за Евпаторию».

Предыстория этого сражения такова. В марте 1855 г. французам удалось захватить передовые рубежи укрепления — ложементы впереди Камчатского люнета, прикрывавшего подступы к ключевой оборонительной позиции Севастополя — Малахову кургану. Чтобы отбросить противника с захваченных позиций, было решено в ночь с 10 на 11 марта произвести очередную вылазку в стан неприятеля.

Князь Панаиот Мурузи. Фото А. Дурони. Милан. Конец 50-х гг. XIX в. Снимок из коллекции фотографий Национальной библиотеки Румынии

Для действий против англичан, одновременно с выходом русских частей из Камчатского люнета против французских войск, были назначены два отряда: капитана 2-го ранга Будищева, из четырех рот греческих волонтеров, 150 «охотников» флотских экипажей и 200 «охотников» Минского полка, и лейтенанта Бирилева, из 475 «охотников»: флотских экипажей, Охотского полка и 6-го резервного батальона Волынского полка; в резервы обоих отрядов было назначено по одной роте Охотского полка. Отряд Будищева, выйдя из 3-го бастиона, был разделен на три колонны. Главная, состоявшая из четырех греческих рот князя Мурузи и 30 матросов мичмана Макшеева, служившего проводником, направилась против средины третьей параллели (майора Гордона). Эта колонна застала «врасплох» англичан, которые приняли, как пишет военный историк М. Богданович, «русских за французов»¹. На самом деле англичане приняли, за французов греков, чья форма внешне чем-то действительно напоминала обмундирование французских зуавов.² Кроме того, англичане, как свидетельствуют многие современники, отличались беспечностью, их «обыкновенно заставали спящими в окопах и траншеях»³.

«Панаиот Мурузи... воевавший с турками в Крыму». Снимок из коллекции фотографий Национальной библиотеки Румынии

Стремительным штурмом греки взяли передний ров, а затем практически бесшумно овладели остальными неприятельскими траншеями: перебили там прислугу и часть офицеров, заклепали четыре вражеских орудия. «В это время греки душили англичан, — вспоминал их бывший начальник князь С. Урусов. — Смятение на всем пространстве до Виктории было необычайное»⁴. В течение часа волонтеры отражали ожесточенные попытки англичан вернуть свои позиции и лишь после сигнала об отступлении, собрав оружие и пленных, начали отходить назад «с пальбой», отвечая неприятелю, открывшему сильный огонь из траншей. Другая часть Греческого легиона — двадцать добровольцев из 4-й и 5-й рот с фельдфебелем Евстафиосом Вандоросом — выступила с русскими полками с Камчатского люнета против французов. Только в четвертом часу войска возвратились к своим местам. Потери были велики, но цель вылазки вполне оправдала себя — вплоть до конца мая союзники оставили новые русские редуты в покое и не делали попыток продвинуться вперед.

О храбром поведении греков в этом сражении свидетельствует рапорт начальника Греческого легиона князя П. Мурузи на имя коменданта Корабельной стороны генерал-лейтенанта Хрулева: «Кроме вышеуказанного трофея нашего неприятель оставил в траншее до ста тел; в вверенном мне баталионе на поле чести пало 8 человек и ранено 11: из числа оных один офицер убит, а командир 2-й роты Дмитрий Фитас собственноручно заклепавший орудия, к сожалению, тяжело ранен»⁵.

Рапорт начальника греческих волонтеров кн. Мурузи. Севастополь, 12 марта 1855 г.

О событиях той ночи Мурузи проинформировал свою жену. Первое письмо Аглае он начал сочинять перед самой атакой, в 5 утра, оставив в конце примечательную фразу: «Дорогой друг, я сегодня должен вернуться с вылазки, если я вернусь, то возможно меня наградят крестом Святого Георгия, в противном случае не забывай меня. Я обнимаю тебя, детей и всех вас»⁶. Вернувшись живым и невредимым, он написал еще одно послание, вставив в него описание сражения: «Я с греками также принял участие в вылазке между 2 и 3 батареей, и батареей адмирала Панфилова⁷. Ты даже не можешь представить себе ярость (огня. — Авт.), которую они обрушили на нас. Тем не менее мы атаковали их, ворвались в английские бастионы, захватили пятнадцать пленных, в том числе полковника 34 полка, одетого во все красное. К сожалению, со своей стороны мы потеряли капитана 2-й роты, храброго и славного парня, [у нас] 8 убитых и 15 раненых. Рука Провидения поддерживает и хранит меня для того, чтобы со временем обнять и поцеловать тебя. Тем не менее я получил две пули, одна прошла через рукав солдатского пальто, а вторая попала в пуговицу на груди»⁸. Английский военный судья и штабной офицер Уильям Говетт Ромэйн, посетивший утром место битвы, запомнил лежавший там труп греческого офицера — «арнаута», смертельно ранившего полковника Гордона Брауна. Грек, по словам Ромэйна, был «одет в греческое платье» и вооружен «красивыми пистолетами», при нем были найдены золотые монеты⁹. В одном из старейших английском изданий The Morning Chronicle, приводя детали этого сражения, писали о том, что подтвердились ранее циркулирующие слухи о включении в ряды русских войск греков: «В основном их именуют албанцами, что вероятно связано с их нарядом, который состоит из вышитого жилета, красной фески, пояса, обмотанного вокруг талии, и т. д. Один из этих людей, отличающийся своим большим ростом, в ночь на 22 марта, бросился в английские окопы и колол всех направо и налево своим кинжалом, пока его не уложил выстрел револьвера офицера 39 пехотного полка. Целая дюжина так же одетых людей была найдена по соседству с его телом»¹⁰. Приведем еще одно любопытное свидетельство незаинтересованного очевидца — знаменитого английского военного корреспондента Дж. Рассела. В его письмах из Крыма есть описание этой атаки греков: «Во время одного из нападений русских на мортирную батарею, расположенную непосредственно южнее Малахова кургана, которую противнику удалось захватить на четверть часа, среди предводителей нападавших были албанские (греческие. — Авт.) офицеры. Двое из них, погибших в этом бою, вели в атаку с неустрашимостью и свирепым мужеством. Первый, несмотря на тяжелое ранение, истекая кровью, ворвался батарею и бросился к пороховой бочке, успев выстрелить в нее из своего пистолета, пока не был убит наповал. К счастью, порох не взорвался, так как огонь не пошел через древесную обшивку. Другой, с вздыбленным ятаганом в одной руке и грозным изогнутым клинком, который он использовал, как кинжал, в другой, дважды врывался прямо в наши ряды и упал замертво, начиненный пулями и проткнутый насквозь штыками»¹¹.

Планирование этой блестящей военной операции, точнее «греческая часть» вылазки, полностью дело рук Аристида Хрисовери. Мурузи, прибывший накануне сражения в Севастополь, хотя и формально являлся начальником Греческого легиона, не только не владел ситуацией в вверенном ему подразделении, но и плохо понимал и чувствовал настроение волонтеров. Несмотря на крайне ревностное отношение к Хрисовери, Мурузи благоразумно посчитал, чтобы он как более опытный и известный грекам командир взял на себя подготовку к ночной вылазке — «делал то, что считал нужным». Готовя операцию, Хрисовери разделил греческий корпус на взводы, определив авангард и арьергард греческого корпуса, во главе которого он поставил самые боеспособные роты — 1, 2 и 3-ю, распорядился, чтобы командиры рот проверили оружие у солдат и выдали им необходимое количество пороха.

Генерал Хрулев

Каждому из командиров, как вспоминал Хрисовери, он разъяснил подробно «задачи для исполнения, и, таким образом, все мы пришли ко мне домой, где после небольшого разговора о предстоящем сражении мы выпили за удачу, как обычно, водки»¹². Перед началом сражения Хрисовери, «поддерживаемый двумя солдатами», лично обошел роты. Напутственные слова волонтеры услышали не из уст своего нового командира, которому, собственно, нечего было сказать добровольцам, а Хрисовери. Он обратился к ним с вдохновенной речью об исторической миссии греков, представляющих в Крыму «Грецию и всю греческую нацию среди сотен тысяч наших русских братьев», и «прославлении греческого оружия»¹³. Непосредственно в момент сражения Хрисовери из-за ранения оставался в стороне, «принимая раненых и отправляя их в определенное место для первого оперирования их ран»¹⁴. Тем не менее в рапорте на имя Хрулева, представляя офицеров к награде за ночную вылазку, Мурузи ни словом не упомянул о роли Хрисовери. За участие в сражении ордена Св. Анны 3-й степени с бантом получили сам князь, командир 1-й роты Николай Караиско, который, «будучи ранен в левый бок, оставался до окончания дела во фронте», командир 2-й роты Димитрий Фитас, командир 3-й роты Коста Ригопуло, «личной храбростью ободрявший своих подчиненных», и младший офицер Стерио Хаджи Спиропуло (Стилиан Спиропуло)¹⁵. Кавалерами Военного ордена Св. Георгия стали унтер-офицеры Паниот Фетан (позже повышенный до звания младшего офицера), Дмитрий Михалопуло, Димитрий Краня, фельдфебель Евстратий Стратигопуло, рядовые Антоний Маднасино и Стефан Иоанн.

Кровопролитная вылазка в ночь на 11 марта, под начальством генерал-лейтенанта Хрулева, на время затормозила продвижение войск союзников к центру обороны Севастополя — Малахову кургану. Подступы осаждающих оказались уничтоженными, так что неприятелю пришлось начинать все сызнова, а русским инженерным службам удалось укрепить Камчатский люнет¹⁶.

Примечания

1. Вылазка в ночи на 11-е (23) марта // Богданович М.И. Восточная война 1853—1856 гг. Т. 3. СПб., 1876. С. 259—263.

2. Friday, 23rd. March. Romaine's journal. 1855. Private Memoranda & Diary. Head Quarters Camp before Sevastopol // URL: http://crimeantexts.russianwar.co.uk/sources/bsk/rj.html

3. Севастопольские письма Н.И. Пирогова. 1854—1855 / Под ред. и с Примеч. Ю.Г. Малиса. СПб., 1907. С. 104.

4. Урусов С.С. Очерки Восточной войны 1854—1855. М., 1866. С. 102.

5. О предоставлении к наградам воинских чинов за дело с 10 на 11 марта 1855 г. (за дело «Камчатки») // РГВИА. Ф. 9196. Оп. 22/285. Св. 3. Д. 5. Л. 00133—00133 об.

6. No. 9. I/9 B. Sevastopolle 10 Mars 1855 // Marinescu, Florin. Op. cit. P. 166—167.

7. После высадки союзников в Крыму адмирал А.И. Панфилов (1808—1874) стал начальником 3-го отделения оборонительной линии Севастополя. Был одним из самых авторитетных руководителей обороны города славы русских моряков // Морской сборник. Т. 143, № 7. СПб., 1874. С. 137—141.

8. 10. Fără dată şi loc. Principele Panaiot Moruzi către soţia sa. No. 10. I/10 B. // Marinescu, Florin. Op. cit. P. 167.

9. Romaine's journal. Ibidem.

10. The Morning Chronicle. 1855. Friday, April 13. P. 24.

11. Springtime // Russell's Despatches from the Crimea 1854—1856. London. 1966. P. 182.

12. Χρυσοβέργης, Αριστείδης. Ιστορία της ελληνικής λεγεώνος. Τ. Β΄., σσ. 54—55.

13. Ibid. σσ. 55—56.

14. Ibid.

15. РГВИА. Ф. 9196. Оп. 22/285. Св. 3. Д. 5. Л. 00134.

16. Записки начальника штаба Севастопольского гарнизона князя Виктора Иларионовича Васильчикова // Русский архив. Том 6. М., 1891. С. 227.