«Ни эллину, ни варвару...»

Выведенные на отдаленное понтийское побережье (почти на край земли в представлении древних греков) и лишенные какой-либо существенной поддержки со стороны своих метрополий, окруженные варварскими племенами, эллинские апойкии были предоставлены практически сами себе и, следовательно, нуждались в организации своей самозащиты. Только хорошо продуманная система обороны могла гарантировать переселенцев от не всегда мирных контактов с туземным окружением, а также от возможных посягательств на их суверенитет других греческих общин. Отсюда стремление коллектива колонистов, как только он накапливал достаточно сил и средств, приступить как можно скорей к окружению своего поселения оборонительными стенами и башнями. Ниже рассмотрим отдельные открытые раскопками — пока на относительно небольшом протяжении — фортификационные сооружения Керкинитиды и попробуем по ним восстановить оборонительную систему города в целом.

Вопросы безопасности, так же как и торговли, учитывались уже сразу при выведении колонии в силу сложившейся колонизационной практики, что достаточно ясно отмечают такие древнегреческие авторы, как Фукидид и Ксенофонт¹. Вероятно исходя из таких соображений, Керкинитида была основана на выступающем к востоку мысу, получившем впоследствии название Карантинного, — между Евпаторийской бухтой, берегом моря и слабовыраженной балкой, в низовьях которой имелся мелководный лиман. Древняя городская гавань располагалась к северо-востоку от поселения — там, где в настоящее время находится современный морской порт; глубина тут была вполне достаточной (при более низком в то время уровне черноморского бассейна). Такое местоположение апойкии с самого начала благоприятствовало обороне поселения колонистов, так как предполагаемый неприятель мог беспрепятственно проникнуть в него только с одной — северо-восточной напольной стороны. Именно это направление являлось наиболее уязвимым и требовало защиты в первую очередь.

В настоящее время территория памятника представляет собой прямоугольное в плане всхолмление, размерами 400×135 м, вытянутое с юго-востока на северо-запад. Оно возвышается над окружающей местностью на 4,5—5,0 м, но имеет резкое понижение на юго-запад (при перепаде высот 2 м) и более пологий наклон в противоположную сторону. Культурные отложения в целом представляют собой в вертикальном сечении близкую к трапеции фигуру с приблизительно одинаковыми сторонами. Причина именно таких очертаний памятника, как горизонтальных, так и вертикальных, прежде всего заключается в самом механизме образования культурных напластований. Как известно, градостроительство обычно начинается с того, что какая-то территория, заранее определенная древним архитектором (астиномом) под застройку, обносится по ее периметру оборонительными стенами. И лишь затем это замкнутое пространство застраивается жилыми и общественными зданиями. При такой последовательности дальнейшая строительная и хозяйственная деятельность приводила к наслоению античных культурных отложений внутри закрытого пространства крепостных стен, которые одновременно выполняли роль подпорных кладок-крепид. В этом случае дневная поверхность внутри города постоянно повышалась, в то время как снаружи она оставалась на прежнем уровне. В результате наслоения отложений внутри города оборонительные стены в своем основании получали дополнительное усиление; здесь образовывался своего рода валганг — обычно искусственная подсыпка изнутри стен с целью их усиления. При дальнейшей целенаправленной перестройке фортификационных сооружений и, как правило, частичной или даже полной их разборке культурные отложения не успевали оплывать по сторонам. Если же крепостные стены разрушались и более никогда не восстанавливались, а камень из них выламывался для других нужд, культурные напластования по краям, естественно, размывались и приобретали плавные очертания. Иначе говоря, современный рельеф античного памятника определенным образом отражает планировку древнего города.

На протяжении всей истории Керкинитиды трижды наблюдалось расширение ее территории и увеличение площади городской застройки. Вполне понятно, что такие градостроительные перемены приводили каждый раз к полной перестройке не только жилых кварталов и общественных зданий, но и, прежде всего, оборонительных сооружений. Более того, именно с последних и начиналось новое строительство. Такая последовательность диктовалась не только интересами безопасности, но и вполне практическими целями. Так, при сооружении крепостных стен стремились максимально использовать весь строительный материал от предыдущих фортификационных построек. Ведь сам процесс добычи и обработки твердого оолитового известняка достаточно трудоемок и требует немалого числа профессионалов-каменщиков. Конечно, вторично использованный камень лишь частично покрывал возраставшую потребность в нем. Основная же его масса добывалась в каменоломнях, а поскольку пласты известняковых пород находятся окрест Керкинитиды на очень небольшой глубине и даже местами выходят на поверхность, каменоломни могли устраиваться невдалеке от самого города. Кроме того, перекрывающие известняк суглинки использовались для изготовления сырцовых кирпичей, завершавших крепостные стены. Сам процесс разработки строительного камня хорошо известен благодаря открытию античной каменоломни у городища Чайка, к северу от Керкинитиды. Последовательность работ была следующей: сначала полностью раскрывали известняковый горизонт, залегающий на очень небольшой глубине, а затем его поверхность размечалась в соответствии с требуемыми размерами камней. Киркой или каким-либо другим инструментом с острым концом пробивались пересекающиеся друг с другом борозды, позволявшие в дальнейшем с помощью ломов сбоку отрывать большими кусками отдельные пласты слоистой материковой породы. Обтесывая рваные блоки известняка, получали хорошо выкадрованные стандартные камни, которые и использовались при возведении укрепления Чайка.

Наша задача затруднялась тем, что за все годы изучения памятника были раскрыты небольшие по протяженности отрезки крепостных стен на разновременных, и к тому же расположенных на различных участках городища. Лишь на восточной окраине Керкинитиды в 1980—1987 гг. были обнаружены остатки сразу трех разновременных крепостных стен, фиксирующие все этапы разрастания городской территории по направлению к Евпаторийской бухте. Из этих разрозненных фактов нам необходимо представить общую картину, отражающую хотя бы в первом приближении реальное положение вещей.

Прежде чем перейти к описанию фортификационных сооружений, приведем существующую в настоящее время их классификацию, предложенную Ф. Уинтером, которая поможет нам правильно понять наши местные памятники. На основании конструктивных особенностей названный автор разделил все оборонительные строения античных городов на три основных группы: во-первых, сырцовые стены на каменном цоколе; во-вторых, стены, в которых куртины и нижняя часть башен были каменными, а зубцы и верхняя часть башен из кирпича и дерева; в-третьих, полностью каменные стены. Последние составляют большинство городских укреплений, построенных после 400 г. до н. э.². Большие трудности, естественно, связаны с выделением конструкции первого типа из-за отсутствия, как правило, каких-либо остатков сырцовых кирпичей. Главным их отличительным признаком, по мнению Ф. Уинтера, следует признать абсолютно горизонтальную на значительном протяжении поверхность каменного цоколя (как его фасадов, так и внутреннего заполнения). В ином случае каменная кладка имела бы неровную поверхность, а часть выломанных из нее блоков осталась бы возле стены. Высота аналогичных оснований равняется обычно 1 —1,5 м. Согласно приведенной схеме, рассмотрим крепостные остатки Керкинитиды.

Крепостная стена 470—460 гг. до н. э. на восточной окраине Керкинитиды.

Оборонительная стена конца V в. до н. э. на восточной окраине Керкинитиды. Вид сверху.

Пространственное развитие Керкинитиды протекало в три этапа: в 470—460 гг. до н. э., на рубеже V и IV вв. до н. э., в третьей четверти IV в. до н. э. От наиболее ранних стен пока открыт небольшой отрезок длиной 11,5 погонных метра восточной куртины с откосом и плитовым порогом калитки. Куртина двухпанцирная, шириной 1,25—1,48, установленной высотой до 1,90 м. Причем ее нижняя часть на 0,80 м залегает ниже современного уровня грунтовых вод. По этой причине подошва кладки не была открыта. В наружном панцире поверх трех ложковых рядов были установлены орфостаты (плиты, поставленные на ребро) высотой до 0,76—0,78 м, длиной 0,60—1,10 м. Внутренний же панцирь стены — целиком бутовый, то есть сложен из камня, разнообразного по размерам и очертаниям. Пространство между панцирями плотно забучено более мелким камнем на глиняном растворе. Абсолютно горизонтальная поверхность каменной кладки явный признак того, что она служила цоколем для возвышающейся над ним сырцовой стены, которая в данном случае отсутствует. Описанный объект — пока единственный так хорошо сохранившийся памятник фортификационной архитектуры столь раннего времени в Причерноморье. К сожалению, отрезок куртины, примыкающий к упомянутой выше калитке с северозападной стороны, был еще в древности полностью выбран, так что не осталось даже самих нижних рядов фундамента или даже следов от них. Рассмотренный участок остался нетронутым благодаря использованию его в дальнейшем в качестве основания более поздней постройки.

Крепостная стена самого конца V в. до н. э. также пока открыта лишь в одном месте, но значительно более протяженном — около 25,5 м. Она — двухпанцирная и возведена на 11 м восточнее более ранней, описанной выше оборонительной линии. Кладка имела ширину 1,20—1,25 м, высоту — 1,56—1,58 м. Внешний фронтальный панцирь стены при ее последующей перестройке был местами полностью выбран, и камень его вновь использован в еще более поздней крепостной стене. Тем не менее, насколько можно судить по оставшимся на месте фрагментам, особенно по откосам имеющихся в ней проемов, наружный панцирь был сложен из обработанных рустом прямоугольных блоков и поставленных на ребро плит (орфостатов) в высоту до четырех рядов кладки. Внутренний панцирь — полностью бутовый, а пространство между ними было плотно заполнено разнообразным камнем на глине. В забутовке этой стены было встречено большое количество экзотических пород магматического происхождения, доставленных сюда морским путем из Малой Азии в качестве корабельного балласта. Строго горизонтальная поверхность стены еще раз убеждает нас в том, что она завершалась сырцовой кладкой.

Калитка в оборонительной стене конца V в. до н. э.

Башня середины IV в. до н. э., открытая Л.А. Моисеевым в 1917 г. на западной окраине Керкинитиды.

На протяжении раскрытой нами в 1982 г. части крепостной стены имелось два проема: первый из них шириной чуть более полутора метров являлся калиткой, в которую упиралась поперечная городская улица. В боковых откосах калитки остались пазы для дверных засовов. От второго проема пока раскрыт один выступающий внутрь пилон, что не позволяет определить его ширину. Однако почти нет сомнений в том, что это остатки второстепенных городских ворот, распахивавшихся прямо перед жилым кварталом. Такое их местоположение в случае прорыва обороны именно здесь затрудняло неприятелю его дальнейшее продвижение. Для охраны калитки в куртине использовались, вероятно, сторожевые собаки, которые привязывались к торцу одного из камней, выступающих из стены ближайшего дома.

Фортификационные сооружения третьего строительного периода — середины IV в. до н. э. изучены наиболее полно. Их остатки обнаружены практически со всех четырех сторон древнего городища, но наиболее полно с его западной стороны, где открыты фундаменты двух крепостных башен и примыкающих к ним участков куртин. Толщина стен в основании составляет 1,60—1,80 м. Они имели заглубленный в грунт на 0,70—0,90 м фундамент и немного сужались кверху. Башни в плане квадратные — 6×6 м; толщина их стен всего лишь 0,70—0,75 м. Стены как башен, так и куртин — двухпанцирные и были сложены из отесанных, в том числе и рустованных, блоков известняка. К сожалению, они почти полностью выломаны в конце II в. до н. э. скифами. Судя по сохранившимся остаткам стен IV в. до н. э., все они не имели столь характерной для более ранних оборонительных сооружений горизонтальной поверхности. Это наблюдение, так же как и наличие достаточно глубоких фундаментов, позволяет предполагать, что кладки эти были во всю их высоту каменными.

Участок оборонительной стены IV в. до н. э., открытой М.А. Наливкиной в 1950 г. в юго-западном углу Керкинитиды.

Крепостная стена III в. до н. э., перегораживающая город поперек. Южный внутренний панцирь.

Крепостные строения Керкинитиды IV в. до н. э. в целом просуществовали до самого захвата города во II в. до н. э. скифами с той лишь разницей, что они были реконструированы в конце III в. до н. э. В указанное время, в связи с новым обострением отношений между скифами и Херсонесом, грозившим вылиться в войну, куртины были усилены в наиболее уязвимых направлениях. Последнее было достигнуто путем пристройки к существующим стенам дополнительных, так называемых противотаранных поясов, в результате чего они стали достигать в толщину от 2,5 м на западном участке и до 3 м на северном. Угроза скифского нападения, вероятно, была столь реальной, что херсонесские фортификаторы не ограничились только перечисленными мероприятиями, а сделали еще один шаг: центральная наиболее узкая часть Керкинитиды была перегорожена самой мощной оборонительной куртиной, достигающей в ширину 2,70 м лицевой кладки и 3,0 м в основании. Причем для ее сооружения пришлось полностью разобрать и снивелировать жилые постройки не только по направлению самой куртины, но и на значительном протяжении вдоль нее, что диктовалось острой необходимостью свободного обзора примыкающего к стенам пространства.

Внешний панцирь крепостной стены III в. до н. э.

Для таких кардинальных мер у керкинитов были весьма и весьма веские причины. Сама упомянутая стена, как и все предыдущие, — двухпанцирная и была на три ряда кладки (до 1,0 м) заглублена в землю. Она сложена из хорошо отесанных крупных и рустованных блоков пористого известняка. Ряды обоих панцирей — строго горизонтальны. Причем каждый вышележащий ряд на 5 см с одной стороны уже нижнего. Для того чтобы строго выдержать направление каждого каменного яруса стены, на поверхности нижнего ряда камней острым инструментом, вероятно, по шнуру прочерчивалась линия, отчетливо видимая и в процессе раскопок. Внутреннее межпанцирное пространство было плотно забучено разнообразным камнем на глине, видимо из тех же разнообразных жилых построек. Однако камней, уложенных «тычком», в панцирях почти не встречается, из-за чего нет необходимой связи между забутовкой и облицовкой. Не объясняется ли этот столь серьезный недостаток тем обстоятельством, что оборонительная кладка возводилась слишком поспешно и, к тому же, при отсутствии достаточного количества квалифицированных мастеров?

Таким образом, в ходе изучения Керкинитиды в разных стратиграфических ярусах памятника были открыты, хотя и на небольшом протяжении, но весьма выразительные отрезки оборонительных сооружений четырех исторических эпох, отражающих эволюцию этого вида зодчества на протяжении классического и эллинистического времени; периодические же их реконструкции отразили в себе развитие военной теории и тактики. Как уже сказано, к V в. до н. э. относятся два разновременных участка на восточной окраине города. Они не имели глубокого фундамента, а их верхняя часть была сырцовой. Принимая же во внимание небольшую толщину стен, можно предполагать, что их боевые площадки выступали внутрь города и были сделаны из брусьев и толстых досок в полном соответствии с рекомендациями Филона Византийского³. Перестройка крепостной линии здесь была связана в конце V в. до н. э. с необходимостью расширения внутрикрепостного пространства, то есть диктовалась решением чисто градостроительных проблем. Стена конца V в. до н. э. по своей толщине и высоте цоколя незначительно уступала предшествующим фортификационным строениям, что, однако, могло быть вызвано уменьшением свободного (удобного для маневрирования противника) пространства между оборонительной линией и морем.

Оборонительные стены середины IV в. до н. э. были полностью каменные. Хорошо обработанный камень был затем в значительной степени выломан скифами и вторично использован ими в своих постройках. И наконец, совсем иной характер носила стена III в. до н. э., перегораживавшая город поперек. Ее панцири конструктивно равнозначны и сложены из одинаковых по величине рустованных блоков.

Из приведенной краткой характеристики оборонительных сооружений видно, что на протяжении V—III вв. до н. э. происходит их конструктивное совершенствование, и не только за счет увеличения толщины стен (сначала от 1,2 до 1,50—1,80, а затем и до 2,70 м). Наблюдаются изменения самой их структуры — переход от сырцово-каменных конструкций к полностью каменным. Последнее, в свою очередь, потребовало сооружения достаточно глубоких, в зависимости от высоты стен, ленточных фундаментов. Изменения затронули также и фасады стен. Для оборонительных кладок V в. до н. э. отмечено устойчивое различие строительной техники панцирей: в наружных использованы плотно подогнанные друг к другу рустованные или ровно отесанные блоки; внутренние — из равномерного, подтесанного на месте бута. Панцири стен IV в. до н. э. в основном однотипные. Наиболее совершенной в конструктивном отношении является стена III в. до н. э., панцирь которой в лицевой части сложен в орфостатной системе, а фундамент в ложковой.

Касаясь возможной высоты куртин и характера их завершения, следует вспомнить, что в трактате о фортификации Филона Византийского (вторая половина III в. до н. э.) рекомендуется сооружать стены толщиной десять локтей (около 4,6 м) и высотой двадцать локтей (около 9,24 м). В подобном случае неприятель не смог бы на них взбираться с помощью приставных лестниц. Однако, учитывая столь небольшую ширину оборонительных стен Керкинитиды и относительно малое заглубление фундаментов, приходится предполагать, что их высота вряд ли превышала 6—7 м. За время раскопок крепостных сооружений тут не было обнаружено ни одного каменного мерлона. Следовательно, стены не имели зубцов или таковые могли быть деревянными, или выложены из небольших плит или сырцовых кирпичей. Последнее маловероятно, так как сырцовый парапет легко бы размывался осадками. Зубчатый парапет, однако, не является обязательной принадлежностью античных куртин.

Оборонительная система Керкинитиды на всех этапах ее существования состояла (как и всюду) из чередования куртин и башен. Последние — квадратные в плане — выступали вперед и создавали возможность фланкирующего обстрела неприятеля. По своим пропорциям и толщине кладок башни совпадают с параметрами большинства аналогичных, как городских, так и сельских, укреплений IV в. до н. э. как собственно материковой Греции и Ионии, так и Северного Причерноморья. Именно такие башни получили особенно большое распространение с конца V — начала IV в. до н. э.⁴.

По мнению А.Н. Щеглова, по всему периметру крепостных стен Керкинитиды общей протяженностью 1,2 км в IV в. до н. э. находилось не менее 12 башен высотой 10—12 м каждая. Этот вопрос, тем не менее, не может быть окончательно решен, поскольку расстояние между двумя открытыми башнями на западной линии обороны достигает 100 м. Столь значительная протяженность куртин, однако, вряд ли возможна. Судя по рекомендациям античных фортификаторов, в том числе и уже упоминаемого Филона Византийского, а также исходя из реально сложившейся практики оптимальной можно признать протяженность куртины порядка 50—60 м.

Детальное изучение отдельных участков разновременных стен и башен неминуемо подводит нас к необходимости реконструировать оборонительную систему Керкинитиды в целом на различных этапах жизни древнего города. К сожалению, конкретных данных для восстановления фортификационной системы укрепления на первых порах его существования крайне недостаточно в силу не только слабой изученности оборонительных стен, но и всего раннего горизонта памятника. Определенную дополнительную информацию для решения рассматриваемого вопроса можно извлечь из современного, сложившегося в результате деятельности человека (и прежде всего в античную эпоху) ландшафта.

Исходя из описанного выше процесса накопления античных напластований и современной конфигурации памятника есть основания предполагать, что в V в. до н. э. город, как и окружающие его стены, имел очертания вытянутого с юго-востока на северо-запад прямоугольника с почти прямыми куртинами, рассчитанными преимущественно на фронтальный обстрел врага. К сожалению, до сих пор не удалось открыть ни одной башни указанного времени, а открыто лишь два отрезка куртин. Однако на западной окраине городища в современном рельефе наблюдается резкий перепад высот, не совпадающий по направлению с более поздней крепостной линией IV в. до н. э. Это позволяет реконструировать здесь западную оборонительную стену V в. до н. э. Она практически параллельна восточной. Более того — такой ландшафт местности позволяет, как нам кажется, предполагать, что и в более позднее время эта крепостная стена, утратившая свое первоначальное назначение, могла использоваться в качестве крепиды: иначе трудно объяснить существование столь резкого уклона.

В середине IV в. до н. э. оборонительная система Керкинитиды полностью перестраивается с использованием новых фортификационных приемов. Теперь она представляла собой замкнутый многоугольник с периметром примерно 0,8—1,0 м, который сокращался в центре. Это было связано с изменившейся в указанное время тактикой обороны и осады укреплений (использование таранов, воронов, метательных и осадных машин). Так, на западной границе Керкинитиды вместо прямого отрезка стены V в. до н. э. возводятся две расходящиеся под углом 145° крепостные куртины с башнями. Причем включенное в городскую черту пространство приобрело треугольные очертания, неудобные для традиционной жилой застройки. Очевидно, основным мотивом здесь было не столько стремление увеличить территорию города (хотя и это было желательно), а решение каких-то иных задач. Аналогичные изменения, по всей видимости, коснулись и северной линии. Северный и восточный углы городища сейчас фиксируются возвышениями, отмеченными на крупномасштабных съемках и обозначающими, очевидно, развалы угловых башен. Как видно из плана города, на восточной окраине Керкинитиды направление оборонительной линии IV в. до н. э., в отличие от западной, почти не отличалось от более ранней, что, вероятно, объяснялось близостью Евпаторийской бухты.

Указанная перестройка оборонительных сооружений по системе «косых куртин» могла диктоваться новыми требованиями, предъявляемыми к долговременным инженерным укреплениям. Это было связано прежде всего с отказом от прямого приступа крепостей как единственного средства их взятия при широком использовании инженерной осадной техники и метательных снарядов, которые получили широкое распространение во времена Аристотеля⁵. Ответная реакция заключалась в замене фронтального обстрела осаждающего город неприятеля более эффективным фланкирующим, а также устройством вылазных калиток для уничтожения подвинутых к стенам осадных машин. Последнее обстоятельство вызвало необходимость изменения не только направления куртин, но и самой структуры оборонительных сооружений: вместо сырцово-каменных крепостных стен возводятся полностью каменные с мощными фундаментами.

Такие перемены в строительной технике и конструкциях оборонительных сооружений в самой Греции произошли на рубеже V—IV вв. до н. э., что свидетельствует о довольно быстром усвоении северопричерноморской периферией основных достижений фортификационного зодчества.

Возникает вполне закономерный вопрос: против кого была направлена новая оборонительная система Керкинитиды? Как известно, скифы в IV в. до н. э. не обладали соответствующими навыками осады и взятия крепостей. Лишь несколько позже — в период скифо-херсонесских войн — они научились использовать тараны, что подтверждается фактом сооружения дополнительных противотаранных поясов. Иными словами, активное укрепление Керкинитиды в середине IV в. до н. э. было рассчитано прежде всего на защиту города от врагов, владевших тогдашней передовой военной наукой, то есть, вероятно, эллинов. Единственным (с нашей точки зрения) полисом, потенциально угрожавшим Керкинитиде, мог быть в то время только Херсонес, приступивший к захвату Северо-Западного Крыма.

В конце III в. до н. э. поперек городища, в самом узком месте, была возведена наиболее мощная оборонительная куртина. При этом, как видно на сводном плане памятника, она своим западным краем примыкала к одной из башен, открытых Л.А. Моисеевым в 1917 г. С этой же стороны на крупномасштабной съемке видны следы траншеи от выборки из нее камня. Последняя полностью совпадает по направлению с самой крепостной стеной. По всей видимости, и восточный край ее примыкал к другой оборонительной башне, которую, однако, еще предстоит открыть: Таким образом, город был разделен на две приблизительно равные части: южную, площадью около 2,3 га, и северную, площадью около 3 га, в каждой из которых продолжали находиться жилые кварталы Керкинитиды.

Факт возведения поперечной крепостной стены посреди города является красноречивым результатом того, что захват Керкинитиды скифами в III в. до н. э. уже стал живой реальностью для ее жителей. Именно исходя из такой возможности и было найдено данное архитектурно-планировочное решение: при прорыве неприятелем первой (северной) оборонительной линии население Керкинитиды могло укрыться в южной части укрепления, локализовав тем самым прорыв противника и заставив его вести боевые действия в невыгодной для себя обстановке в условиях узких (с многочисленными тупиками) улиц и плотной жилой застройки, с искусственно создаваемыми завалами, препятствующими дальнейшему продвижению врага, тормозящими его маневрирование. Тем временем гарнизон города мог продержаться до прихода основных сил из Херсонеса.

Одновременно с возведением новой оборонительной линии в III в. до н. э. были значительно усилены (путем пристройки с наружных сторон дополнительных поясов) другие наиболее уязвимые отрезки крепостных стен. Толщина куртин стала местами достигать 2,5—3,0 м. В этой связи любопытно вспомнить не лишенную правдоподобия догадку Ю.Г. Виноградова об использовании Скилуром осадной техники для захвата Керкинитиды, Калос-Лимена и других укреплений. В качестве ее обслуживающего персонала могли привлекаться греки с Боспора, имевшего династические связи со скифской царской семьей⁶. В таком случае проводимые жителями Керкинитиды мероприятия были не лишены смысла.

Реконструкция оборонительной системы Керкинитиды на различных этапах ее формирования стала возможной на основе изучения всех известных в настоящее время участков крепостных сооружений, как открытых ранее, так и в последние годы. Рассмотрен также и сам процесс перестройки оборонительных строений, их постепенное конструктивное инженерное совершенствование — сначала путем усложнения реально существующих фортификационных сооружений, а затем и замена их принципиально новыми строениями. Анализ оборонительных укреплений Керкинитиды убеждает в том, что они реально отражают постепенные перемены в военном зодчестве античного времени.

Примечания

1. Фукидид. История. — Л., 1981. — С. 7; Ксенофонт. Анабасис. — М.—Л., 1951. — С. 169—170.

2. Winter F.E. Greek Fortifications. — London, 1971. — P. 69—70.

3. Филон Византийский. О фортификации // Архитектура античного мира / Сост.: В.П. Зубов и Ф.А. Петровский. — М., 1940— С. 46.

4. Winter F.E. Op. cit. — P. 157—158.

5. Аристотель. Политика... — С. 610.

6. Виноградов Ю.Г. Вотивная надпись дочери царя Скилура из Пантикапея и проблемы истории Скифии и Боспора во II в. до н. э. // ВДИ. — 1987. — № 1. — С. 86.