А.В. Мальгин. От Галиции до Галлиполи

Крестный путь частей VII армейского корпуса (13-я и 34-я пехотные дивизии) в Первой мировой и Гражданской войнах

Введение

События Первой мировой войны затронули Крым самым непосредственным образом. Из-за войны на Черноморском театре полуостров стал прифронтовой зоной. С 1914 по 1918 год он фактически исполнял роль всероссийского госпиталя, а в конце войны был оккупирован австро-германскими войсками.

Но есть ещё один аспект темы «Первая мировая война и Крым», который, возможно, является наименее изученным и известным широкой публике. Это участие армейских подразделений, расквартированных до войны в регионе и комплектовавшихся призывниками из числа его постоянных жителей, в боевых действиях на фронтах Первой мировой. Речь идёт прежде всего о частях VII армейского корпуса, штаб которого располагался до начала войны в Симферополе. В состав VII корпуса входили полки 13-й и 34-й пехотных дивизий, расквартированные соответственно в Таврической и Екатеринославской губерниях. Сегодня делаются лишь первые шаги в освоении этой обширной темы. Мы имеем несколько опытов описания отдельных эпизодов боевой деятельности полков 13-й пехотной дивизии [22, 6]. Предпринята попытка обобщить и представить имеющиеся материалы по потерям подразделений этой дивизии и вообще потерям среди призванных из Крыма [24]. Появилось (преимущественно в интернете) несколько популярных очерков о боевых действиях тех или иных подразделений корпуса, основанных на доступной литературе. Настоящая статья также представляет собой обзор, сделанный на основании довольно обширной литературы по интересующей нас теме (как вышедшей в первой половине прошлого века, так и появляющейся сейчас к столетнему юбилею Первой мировой войны), в которой тем или иным образом запечатлелись действия «крымских» подразделений русской армии.

Здание в Симферополе, на улице Александра Невского (Розы Люксембург), 34, где до 1914 г. размещался штаб VII армейского корпуса

В истории боевых действий на Юго-Западном фронте деятельность VII армейского корпуса занимает значительное место. Стратегические очерки разных этапов войны упоминают действия корпуса, часто оказывавшегося на ответственных участках кампании. Есть специальные работы, посвящённые действиям отдельных подразделений корпуса [14, 15]. Недавно опубликованы мемуары командира корпуса генерала от инфантерии Э.В. Экка [39]. Все они позволяют в общем виде представить полную драматизма историю одной из частей русской императорской армии, которая к тому же не прервалась с гибелью этой армии, а продолжилась на фронтах Гражданской войны в России. Со страниц этих малоизвестных широкому читателю публикаций предстаёт захватывающая сага, своего рода семилетний «Анабазис» российского воинства, проделавшего нелёгкий путь от полей Галиции, где начиналась драма Первой мировой, до скал Галлиполи, куда остатки 18-й и 34-й дивизий эвакуировались из Белого Крыма в составе армии генерала Врангеля. Смеем надеяться, что данная работа предварит будущие архивные исследования этой темы, возможность которых широко открывается для крымских исследователей с воссоединением Крыма с Россией.

Генерал от инфантерии Э.В. Экк

К началу Первой мировой войны в состав VII армейского корпуса Одесского военного округа входили 13-я и 34-я дивизии. Полки 13-й пехотной дивизии (штаб — в Севастополе) дислоцировались следующим образом: пехотные 49-й Брестский Его Императорского Высочества великого князя Михаила Михайловича и 50-й Белостокский Его Высочества герцога Саксен-Альтенбургского полки (1-я бригада) — оба в Севастополе; 2-я бригада — 51-й Литовский Его Императорского Высочества Наследника Цесаревича (Симферополь) и 52-й Виленский Его Императорского Высочества великого князя Кирилла Владимировича полк (Феодосия), 13-я артиллерийская бригада (Севастополь). Подразделения 34-й дивизии (штаб — в Екатеринославе) были расквартированы преимущественно на соседней Екатеринославщине: 1-я бригада — 133-й Симферопольский и 134-й Феодосийский полки — в Екатеринославе, 135-й Керчь-Еникальский (Павлоград), 136-й Таганрогский (Ростов-на-Дону), 34-я артиллерийская бригада квартировалась в Екатеринославе. В составе корпуса числились 7-й мортирный артдивизион и 12-й сапёрный батальон. Кроме этих подразделений, при корпусе находились Крымский конный и 7-й Донской казачий полки, однако они с самого начала боевых действий были включены в состав кавалерийских дивизий и действовали отдельно от корпуса. Большая часть подразделений VII корпуса (в первую очередь 13-я дивизия) предназначались в соответствии с тогдашней военной доктриной для десантирования на Босфор, однако им пришлось воевать в Галиции — на южном крыле Юго-Западного фронта.

Генерал-лейтенант Ф.М. Бебель

Командование корпусом, дивизиями и полками осуществляли кадровые офицеры, как правило, имевшие опыт участия в Русско-японской войне. Что касается 65-летнего командира корпуса генерала от инфантерии Э.В. Экка (1851—1937), то он принимал участие ещё в Русско-турецкой войне 1877—1878 годов. Вот как характеризовал Экка его непосредственный подчинённый, командир 34-й дивизии, впоследствии известный военачальник и теоретик военного дела А.Е. Гутор: «VII армейским корпусом командовал престарелый генерал Экк... Его командование гармонически сочеталось с работой его начальника штаба генерала Лазарева. Экк понимал, что в его годы ему трудно лично вести дело, поэтому предоставил это начальнику штаба, оставляя за собой утверждение решений последнего и содействуя ему в проведении их в жизнь своим авторитетом... Такое гармоничное сочетание волевых сил командира и умственных способностей начальника штаба приводит к прекрасным результатам... Некоторый недостаток в силе характера он возмещал своим тактом, уменьем обращаться с подчинёнными и предоставлять своим ближайшим помощникам — командирам дивизий — возможность проявления полной инициативы. В то же время Экк не останавливался перед необходимостью отчисления от должности командиров дивизий или других своих сотрудников высокого ранга, оказавшихся не на месте. Выдержанное, корректное обращение корпусного командира с подчинёнными и безупречное поведение его под огнём вселяли к нему уважение в корпусе, составлявшее моральный фундамент его авторитета» [15, с. 11].

Генерал-лейтенант Е.М. Де Гениг Михелис в польской форме

Начальники дивизий также были ветеранами военной службы: начальник 13-й дивизии генерал-лейтенант Ф.М. Бебель родился в 1855 году, а начальник 34-й дивизии генерал-лейтенант Н.М. Баташев — в 1854-м. Уже в ходе войны их сменили более молодые генерал-лейтенанты Е.М. Михелис де Гениг (1863—1939) и А.Е. Гутор (1868—1938).

Среди высших офицеров здесь находилось немало замечательных личностей, из которых, в частности, обращает на себя внимание А.Е. Снесарев, командир 133-го Симферопольского полка (с октября 1914 по январь 1916 г.), впоследствии известный русский и советский военный географ и теоретик. Последний в своих материалах отмечал в качестве особенностей корпуса — высокое самосознание его офицерства, следование полковым традициям, большое количество офицеров с немецкими фамилиями (начиная с самого лютеранина Экка) и своеобразный культ порядка, из-за которого он называл VII корпус «немецким» [32, с. 318].

Глава 1. Военные действия 1914—1916 годов

1.1. В Галицийской битве

Действовать VII корпусу предстояло в составе 8-й армии генерала А.А. Брусилова, входившей в свою очередь в Юго-Западный фронт (генерал Н.И. Иванов). Этот фронт был сформирован для действий против главного союзника Германии — Австро-Венгрии. 8-я армия и находившийся южнее Днестровский отряд занимали южный фланг фронта, упиравшийся в границу нейтральной тогда Румынии. Вместе с 3-й армией 8-я Брусиловская армия должна была наступать в направлении на Львов. Как и основной состав армии, VII корпус выдвинулся в направлении границы 5 (18) августа. 7 августа войска перешли государственную границу на реке Збруч и, не встречая сильного сопротивления, стали быстро продвигаться на запад (за восемь дней войска преодолели 130—150 км). Австрийское командование, занятое наступлением в районе Красника против 5-й и 9-й русских армий, не оценило возможностей быстрой концентрации русских войск на восток от Львова и не успело собрать достаточное количество своих частей. Как сообщает историк Первой мировой войны А. Белой, лишь «23-го августа, оканчивая дневной переход, авангарды 8-й армии встретили на фронте Тернополь — Теребовля первое сопротивление противника, который всюду был сбит, и части 8-й армии к вечеру стали главными силами на Серете» [5, с. 162]. В этот день авангардами 13-й и 34-й пехотных дивизий VII корпуса, которые выбили 55-й австрийский пехотный полк с двумя батареями, поспешно отошедшими к Зборову, был занят Тернополь. После чего войска корпуса двинулись дальше. «Через р. Золотая Липа, — вспоминал Экк, — прошли беспрепятственно» [39, с. 401].

Командующий австрийскими войсками генерал Брудерман отступил на реку Гнилая Липа, где развернулось ожесточённое трёхдневное сражение, в котором

VII корпус в начале войны. 1914 г.

Первая мировая война и Крым отличились части генерала Экка. «На второй день боя, — отмечал Брусилов в своих мемуарах, — VII корпус перешёл через Гнилую Липу, правда с большим трудом и значительными потерями, и стал охватывать левый фланг противника...» [7, с. 106]. Этому манёвру предшествовал эпизод, получивший в истории Первой мировой войны название «бой генералов». 16 (29) августа у местечка Янчин пехота 34-й дивизии залегла у плотины через Гнилую Липу, будучи не в силах преодолеть огонь противника. Тогда командир дивизии генерал Н.М. Баташев встал впереди атакующих частей, а за ним последовали другие высшие офицеры дивизии. Баташев был ранен в голову, но остался в строю. В этом бою, напоминавшем времена наполеоновских войн, дивизией было взято большое количество пленных и много пулемётов.

По просьбе командующего 3-й армией генерала Рузского Брусилов приказал правофланговому VII корпусу Экка выдвинуться на северо-запад к Дунайцу, одновременно поддержав тремя полками 13-й дивизии части X корпуса, на который давили австрийцы. «Здесь, — сообщает нам генерал Н.Н. Головин, — 13-я пехотная дивизия захватила огромный обоз противника с большим запасом продовольствия, фуража и снарядов. Весь путь на Бобрку был усеян повозками, опрокинутыми зарядными ящиками, лазаретными линейками, брошенным оружием, что наглядно свидетельствовало о паническом отступлении проходившего здесь XII-го А.-В. корпуса» [12, с. 27].

Сражение на Гнилой Липе окончилось разгромом австро-венгерских войск и оставлением ими 21 августа Львова. Австрийцы закрепились на подготовленных позициях у местечка Городок на реке Верещице и готовились перейти в контрнаступление с целью возвратить Львов, перебросив к месту предполагаемого прорыва дополнительные силы. Хотя силы австрийцев и русских на протяжении 70-километрового фронта у Городка были примерно равными, на острие главного удара — против 8-й армии — австрийцам удалось достичь существенного перевеса. Сражение началось на рассвете 26 августа на всём пространстве фронта армии. При этом в первый день сражения основной удар противника был направлен на правый фланг и центр армии, где занимали позиции дивизии VII корпуса.

Генерал-лейтенант Н.М. Баташев

Как пишет автор очерка о Галицийской битве А. Велой: «...на фронте VII и VIII корпусов бой достиг особого напряжения, так как эти корпуса были атакованы пятью дивизиями: XI, III и XII австрийских корпусов. VII корпус, выделив 18-ю дивизию на поддержку XII корпуса и ожидая смены VIII корпусом, с утра перешёл в наступление 34-й дивизией на фронте Велькополе — Повитно — Петерсвальд. Наступление дивизии, растянутой на 12 км фронте, вскоре было остановлено противником. С особым упорством дрались полки 34-й дивизии, ожидая подхода частей VIII корпуса, передовые части которого подошли только после полудня. К 17 часам, когда начали развёртываться подошедшие главные силы VIII корпуса, положение 34-й дивизии было тяжёлым: правофланговый полк 34-й дивизии начал уже отходить от Велькополе, а в центре и на левом фланге противник прорвал фронт дивизии и занял Повитенский лес, откуда обстреливал во фланг отходившие 134-й и 133-й полки, понёсшие огромные потери» [5, с. 258]. В своих мемуарах генерал Экк рассказывает о нескольких эпизодах героической борьбы под Львовом и, в частности, сообщает о том, что он скрыл от своих офицеров приказ Брусилова об отходе, и в течение дня смог удержать занимаемые корпусом позиции [39, с. 410]. С точки зрения командующего армией, события выглядели следующим образом: «На второй день боя, — вспоминал Брусилов, — мой правый фланг держался на месте и напор противника стал слабее, чем в предыдущий день; в центре VII и VIII корпуса, хотя и с трудом и большими потерями, также удержались на своих местах». На третий день австрийского наступления Брусилов получил разведданные, доставленные военным лётчиком, о сосредоточении больших масс противника в центре боевых позиций армии. Это донесение ясно свидетельствовало о намерении австрийского командования ударом в центр русских позиций надвое разрезать 8-ю армию и открыть себе путь к Львову. Получив столь важные сведения, Брусилов стремительно стянул все имевшиеся в его распоряжении резервы к позициям VII и VIII корпусов и, не дожидаясь начала австрийского наступления, отдал приказ об атаке. Неожиданно для противника русские войска атаковали позиции готовящихся к наступлению австрийцев и добились успеха. «Правда, — отмечал Брусилов, — VII и VIII корпуса продвинулись недалеко и громадные силы противника скоро остановили наш порыв, но сами-то они, израсходовав свои резервы, принуждены были перейти к обороне» [7, с. 106—107]. Городокское сражение, где так упорно сражались дивизии VII корпуса 8-й армии, решило судьбу Галицийской битвы. Галиция была в руках русских войск, угроза Львову ликвидирована, осаждена крупнейшая австрийская крепость на востоке — Перемышль. За бои под Львовом 25—30 августа 1914 года командующий VII корпусом генерал Экк был награждён орденом Св. Георгия IV степени. Генерал Баташев получил за бой 16—17 августа также орден Св. Георгия IV степени, а за бои 26—30 августа — III степени («За то, что в боях с 24-го по 30-е августа 1914 г. под п. Городком, выйдя в первый день боя под сильным и действительным огнём противника впереди наших цепей, личным примером увлёк остальных начальников и, несмотря на полученную контузию, перешёл с дивизией в наступление, сломил сильный натиск превосходного в силах противника, овладел его позициями на правом берегу р. Верещицы и удержал их за собой в последующие дни боя, что обеспечило подход нашего корпуса к району, указанному ему командующим армией»). Георгиевскими кавалерами стали также другие офицеры корпуса.

Действия VII корпуса в первые дни войны, и конкретно 51-го Литовского полка 13-й пехотной дивизии, получили любопытное отражение в художественной литературе. В 1944 году известный русский советский писатель, лауреат Сталинской премии С.Н. Сергеев-Ценский закончил роман о Первой мировой войне — «Пушки заговорили» — из большого цикла произведений «Преображение России». В романе довольно подробно отражён эпизод вторжения русских войск в Галицию в 1914 году. При этом в центре повествования оказывается стрелковый полк, стоявший до войны в Симферополе. Довольно подробно прописана фигура командира полка полковника Черепанова, в котором отчётливо угадывается образ командира 51-го Литовского полка Г.А. Лихачёва. Учитывая то, что Лихачёв принимал участие в Белом движении, его комплиментарное изображение, наверное, является единственным в своём роде в советской литературе [28]. «Первый полк и два батальона второго обошли левый фланг австрийских позиций; Черепанов не знал об этом, и своему третьему батальону, который вёл на окопы противника неосновательный Кубарев, приписал успех этого первого в своей жизни боя. Когда в розоватом дыму от австрийских снарядов, делавшем всё впереди фантастичным, бежали, вопя «ура», тысячи человек его полка, старый, долгобородый полковник не мог уже устоять в своём блиндаже: он выскочил наружу, несмотря на трескотню пулемётов и винтовок. Всё-таки он подлинный хозяин полка, этого отнять у него никто бы не мог, как никто бы не мог убедить его в тот момент, что не он, стоя сзади, ведёт в бой свои батальоны. Подняв правый кулак и весь напрягаясь до красноты шеи, он тоже кричал «ура» — он не отделял себя от своих солдат и офицеров, не замечая даже, как многие падали, следил только за тем, как сокращалось расстояние между его людьми и линией австрийских окопов, и вот тогда-то он заметил успех третьего батальона...»

1.2. Осенние сражения в Галиции, падение Перемышля и овладение Карпатами

Победоносное завершение Галицийской битвы не привело, тем не менее, к полному разгрому австро-венгерской армии. Для дальнейшего наступления русские войска нуждались в пополнении и перегруппировке. В то же время австро-венгерская армия попыталась уже в октябре организовать контрнаступления в целях деблокады крепости Перемышль. Русские войска были вынуждены отойти за реку Сан, временно снять осаду крепости и перейти к обороне. Группе армий Брусилова (3-я, 8-я, Осадная армии) предстояло удерживать район протяжённостью свыше 200 вёрст без возможности маневрировать. В сентябре (октябре) 1914 года части VII корпуса приняли участие в так называемом Хыровском сражении, где особенно отличился 134-й пехотный Феодосийский полк полковника Кусонского 34-й дивизии, «блестящей атакой 9 октября», — пишет Керсновский, захвативший Стрый и взявший до 3000 пленных, 2 орудия и 8 пулемётов [21, с. 229].

С 21 сентября (3 октября) 1914 года VII корпус решением командующего был передан из состава 8-й армии на усиление 3-й. «С этого дня, — вспоминал Экк, — корпус перестал быть единым прочным организмом» [39, с. 676]. В ходе перегруппировки корпуса его дивизии оказались на слишком большом расстоянии друг от друга и, как отмечает автор обзора боевых действий Корольков, «корпус как организационная единица на долгое время прекращает своё существование». 13-я дивизия временно входит в XXI корпус, 34-я — в X корпус [33, с. 84]. При отходе за реку Сан 34-я дивизия отводится в резерв армии, и управление VII корпуса, как отмечает Корольков, «остаётся как бы без всякого дела». В конце сентября 34-я дивизия снова перебрасывается в подчинение 8-й армии. Как следует из «Стратегического очерка», вскоре на основе управления VII корпуса Брусилов решает создать специальную группу войск под командованием комкора VII корпуса Экка для действий со стороны карпатских перевалов. В конце октября 1914 года в состав VII корпуса входили 34, 65 и 78-я пехотные дивизии. «По мере нашего распространения в районе Карпат, — писал Экк, — в состав корпуса стали прибывать все свежие войска: дивизии 82-я (вскоре была отправлена под Перемышль), 60, 61, 69, 4-я стрелковая, 58-я; 2-й кавалерийский корпус... три полка 2-й Кубанской дивизии и, под конец, бригада 11-й пехотной дивизии. Все эти войска стали называться то VII корпусом, то войсками генерала Экка» [39, с. 423]. Путаницу с названиями, сохранившуюся и в позднейшей исторической литературе, усугубляло то, что в составе VII корпуса некоторое время действовал отдельный Стрыйский отряд под командованием командира 78-й дивизии генерала Альфтана в составе четырёх полков этой дивизии, а также 260-го Брацлавского, 134-го Феодосийского и двух Кубанских казачьих полков.

В ноябре 1914 года, после перегруппировки, армии Юго-Западного фронта возобновляют наступление.

Генерал-майор А.Е. Снесарев

В направлении Карпат продвигается 13-я дивизия, в составе XXI корпуса 3-й армии. 28 октября (10 ноября) 8-я армия с боем перешла реку Сан, при этом части Экка встретили серьёзное сопротивление противника в районе Турка. В начале ноября части 3-й и 8-й армий вели тяжёлые бои у реки Сан и в районе Хырова, неся значительные потери. Так, по словам Королькова, «наличный состав после этих боёв не превышал 50—60% штатного состава». 2 (15) ноября 13-я дивизия из состава 3-й армии переведена вновь на пополнение 8-й (включена сначала в XI, затем в VIII корпус). VII корпус Экка был, напротив, передан в управление 11-й армии (с 10 ноября 1914 по 13 января 1915 г.) [20, с. 37], сформированной для осуществления блокады Перемышля¹.

Тем не менее, как и другие части группы армий Брусилова, 13-я и 34-я дивизии выполняли общую задачу отражения натиска противника, оттеснения австро-венгерских войск за реку Сан и овладения карпатскими перевалами. К исходу осени эта задача была выполнена — части 3-й и 8-й армий закрепились на вершинах главного Карпатского хребта. 11-я армия надёжно блокировала крепость Перемышль. При этом 133-му Симферопольскому полку 34-й дивизии пришлось сыграть важную роль в возобновлении блокады. Увы, на страницах истории подробностей этого дела не сохранилось, о чём сетовал в дневнике командир полка А.Е. Снесарев [18, с. 35—40]. Но за бои 4—6 декабря он был удостоен ордена Св. Георгия IV степени — высочайшим приказом 10 июня 1916 года за особое отличие, вне нормы. В приказе о награждении говорилось: «4 декабря в бытность в чине полковника командующим 133-м пехотным Симферопольским полком, быстро прибыв в Посада-Рыботыцка, когда прорвавшийся противник угрожал захватить шоссе Троица — Работычи и заходом в тыл нашим войскам, он после быстрой ночной разведки, находясь всё время под действительным ружейным огнём неприятеля, подвергая жизнь явной опасности и воодушевляя нижние чины, молодецким наступлением, штыками выбил противника из ряда окопов и занял деревню Цысово, где и укрепился». В своём дневнике Снесарев написал: «Земно кланяюсь славному полку, стяжавшему мне эту великую воинскую награду».

Стрыйский отряд, входивший в VII корпус до конца января 1915, года, в составе которого действовал 134-й Феодосийский полк, взял в плен с 8 октября по 31 декабря 1914 года 85 офицеров, 8767 нижних чинов, захватил 8 орудий, 2 пулемёта, множество снарядов и патронов.

Артиллерийское орудие 136-го Таганрогского полка на позиции

Общую характеристику положения в Галиции директива главкоюза 14 (27) декабря рисует такими словами: «Дружными, доблестными усилиями 3, 8 и 11-й армий наступление противника из-за Карпат на правом берегу Вислы окончилось для него неудачно. Удерживаясь ещё на Дунайце от Войнича до устья, на остальном протяжении опрокинутый противник отступает на Грибов, Кремпна, Тылява, Яслиска, Команьча, Балигрод».

В конце декабря (середине января) на всём Юго-Западном фронте наступает затишье; противник приступил к укреплению своих позиций.

В середине января 1915 года VII корпус генерала Экка переходит из состава 11-й армии вновь в состав 8-й, однако 13-я дивизия продолжает числиться в составе VIII корпуса этой же армии. Таким образом, оба подразделения решали сходные задачи, связанные с обеспечением блокады Перемышля. «В начале января, — пишет Керсновский, — противник значительно усилил свой Карпатский фронт переброской группы Марвица, II австро-венгерской армии и образованием Южной армии Линзингена. И нашей 8-й армии генерала Брусилова пришлось выдержать чрезвычайно упорное оборонительное сражение...» [21, с. 264]. В нём также большую роль сыграли подразделения УН и VIII корпусов, в частности, ими был остановлен в январе прорыв Линзингена на Стрый.

А.Е. Снесарев с офицерами 133-го Симферопольского полка

В феврале 1915 года австро-германские войска предприняли новую мощную попытку деблокировать Перемышль (наступление Конрада). Стянув 56 дивизий, они обрушились на 33 дивизии 3, 8 и 9-й армий. Части VII корпуса, атакованные пятью дивизиями противника, завязали бои в районе Болигрода-Лиски, ставшими известными как Вторая карпатская битва. «Тяжёлые и славные дни, — писал Керсновский, — где 8 русских дивизий... отразили и поразили 19 отборных австро-германских, нанеся им громадный урон и прикрыв своей грудью Перемышль и Галицию. Наступление Конрада было сорвано, и армия Кусманека предоставлена собственной судьбе. Потери австро-германцев превысили 100 000 убитыми и ранеными, 4-й австро-венгерский корпус лёг буквально до последнего человека. Трофеями 8-й армии, кроме того, были 450 офицеров, 30 000 человек пленных, 10 орудий и 100 пулемётов. Наш урон — свыше 50 000 человек» [21, с. 266]. За отличие в этих боях командир 51-го Литовского полка 13-й дивизии полковник Г.А. Лихачёв получил орден Св. Георгия III степени. В приказе о награждении Лихачёва говорилось: «За то, что в боях 15-го Февраля 1915 года у с. Балигрода, будучи начальником важнейшего боевого участка позиции — высот 817 и 810, прилегающей к шоссе — кратчайшему направлению от Балигрода к Перемышлю и, находясь под сильным и действительным огнём, благодаря своей спокойной распорядительности и искусному управлению, отбил ряд яростных атак превосходных сил противника в течение всего 15-го и ночи 16-го Февраля, умело направив подошедшую на поддержку бригаду 10-й кавалерийской дивизии и этим предотвратил прорыв двух дивизий противника в важнейшем в стратегическом отношении направлении».

Результатом этого сражения стало падение крепости Перемышль, которая после неудачной попытки прорыва сдалась 9 марта 1915 года. Теперь русское командование ставит задачу Юго-Западному фронту — выйти через Карпатские перевалы в Венгрию, рассматривая это как главное стратегическое направление идущей войны. Усиленные частями расформированной блокадной армии, войска Брусилова и Радко-Дмитриева начали новое наступление в Карпатах. Оно проходило в крайне трудных условиях в зимних горах, к тому же австро-венгерские войска оказывали ожесточённое сопротивление. Описывая масштабное продвижение войск 3-й и 8-й армий, «Стратегический очерк» отмечает: «...в ночь на 16 (29) марта VIII корпус овладел рядом высот к югу от линии Раббе — Лубне и гребнем к северу от Лопиенки, причём взял свыше 3600 пленных и 5 орудий. <...> Наступление VII корпуса было труднее, он нёс большие потери, но также продвигался вперёд». В результате тяжёлых двухнедельных боёв 8-я армия спустилась с главного хребта и к 30 марта (12 апреля) достигла линии Смольник — Орош — Рушко — Руньина — Загорб — Санки — Бутла — Комарник, т. е. продвинулась около 20 вёрст, овладев всем Карпатским хребтом. Части VII корпуса в дальнейшем действовали в районе Ужокского перевала и на Самборском направлении, 13-я дивизия отличилась в боях в районе горы Кучалата, отбивая попытки австрийского контрнаступления. Её действия в этом районе описаны и изучены исследователем из Словакии М. Корбой, к работе которого в журнале «Милитари Крым» [23] я и отсылаю всех интересующихся. В своих воспоминаниях генерал Экк писал: «Перезимовали вполне благополучно, пополнились, получили укомплектование, и только сокращённый отпуск снарядов указывал на не совсем благоприятное наше положение. Настроение в войсках было твёрдое, можно прямо сказать — великолепное» [39, с. 439].

1.3. В великом отступлении

Русская ставка планировала осуществить в 1915 году вторжение в Венгрию и тем самым вывести «дуалистическое государство» из войны. Положение австро-венгерской армии было катастрофическим, однако и русская армия без серьёзного пополнения не могла наступать. Спасая положение своего основного союзника, германское командование решило нанести мощный удар на востоке. «Удар этот было решено нанести у Горлицы и на Дунайце; прорвав растянутый в ниточку правый фланг 3-й армии, зайти в тыл всем русским армиям Юго-Западного фронта, увязшим в Карпатах, и уничтожить их. Карпаты должны были стать могилой русской армии, а Россия, лишившись вооружённой силы, должна была заключить мир любою ценою» [21, с. 271]. С французского фронта было снято 14 дивизий, составивших 11-ю армию генерала Макензена.

В апреле германо-австрийские войска начали стремительное наступление на ослабленном участке фронта 3-й армии.

«Никогда ещё за всю войну русская армия не подвергалась большей опасности, чем в эти апрельские дни 1915 года. Превосходство врага было тройным в пехоте и пятерным в количестве артиллерии» [21, с. 271]. Угроза выхода в тыл карпатской группировки русских войск заставила отводить части 8-й армии к Перемышлю. Как отмечал Экк в своих мемуарах, он получил приказ об отводе своего корпуса 26 апреля. «8-я армия генерала Брусилова в конце апреля благополучно вышла из Карпат и в начале мая расположилась частью по Сану — XXI и XII корпуса, частью между Саном и Днестром — VIII, XVII, XXVIII и VII армейские корпуса» [21, с. 271].

В мае русские войска попытались закрепиться на рубеже реки Сан, однако эта задача выполнена не была, и 3 июня Перемышль был оставлен. Русские войска Карпатской группировки медленно отходили на восток не столько в силу давления противника, сколько подчиняясь обстановке, складывавшейся на других направлениях. Но постепенно натиск оправившейся от поражений австро-венгерской армии, подкреплённой германскими частями, усиливался. Как пишет Керсновский, в июне 8-й армии пришлось выдержать «семидневное побоище у Радымно», на подступах к Львову, где VII корпус понёс большие потери. «VII-й корпус, — вспоминал Экк, — отбив все атаки противника на позициях у Городка, задержал его в течение недели у Львова» [89, с. 445]. Части Экка отразили удар 2-й австро-венгерской армии Бем-Эрмолли, но в других местах фронт оказался прорван, и 22 июня русские войска оставили Львов. Отход русских войск, сопровождавшийся эффективными контратаками, продолжался до сентября 1915 года и завершился выходом к довоенной российско-австро-венгерской границе.

Приграничные бои корпуса осенью 1915 года стали предметом описания в двух специальных военно-исторических работах, изданных в 80-е годы, их автором был начальник 34-й дивизии генерал-лейтенант А.Е. Гутор (стал начдивом с 1 апреля 1915 г., сменив врио начдива Г.Ф. Эйхе, сменившего в свою очередь Н.М. Баташева в марте 1915 г.).

Первая работа называется «Оборона корпуса на широком фронте. Действия VII русского корпуса с 3 по 6 сентября 1915 г.». В ней подробнейшим образом описываются действия частей 34-й пехотной дивизии и частично действия 13-й дивизии во время наступления австро-венгерских войск 3—7 сентября 1915 года.

Целью австро-венгерской армии Бем-Ермоли был разгром 8-й русской армии и прорыв к Ровно. При этом 2-я армия своими главными силами обрушивалась почти целиком на фронт VII русского корпуса.

Генерал-лейтенант А.Е. Гутор

К 2 сентября в VII корпусе состояло около 19 000 штыков, 80 пулемётов (из них 32 австрийских), 12 лёгких пушечных и 2 лёгкие гаубичные батареи, сапёрный батальон и шесть казачьих сотен (766 шашек). Незадолго до описываемых событий в состав корпуса была возвращена 13-я пехотная дивизия.

Гутор отмечает, что в боевых припасах и винтовках ощущался резкий недостаток. Некомплект артиллерийских снарядов в частях корпуса (кроме парков) достигал 2464 лёгких шрапнелей и 786 гранат при почти полном комплекте лёгких гаубичных снарядов. В пушечные парках ощущался острый недостаток как лёгких пушечных снарядов, так и ружейных патронов.

Далее Гутор описывает ход оборонительных боёв дивизий корпуса, которые сегодня дают представление вообще о характере боевых действий Первой мировой войны. Эти описания позволяют понять, в какой обстановке сражалась русская армия.

«Около 9 часов артиллерия 5-го австро-венгерского корпуса открыла редкий огонь на фронте, обороняемом 133-м и 134-м полками 34-й русской пехотной дивизии. Постепенно усиливая свой огонь, противник около 11 часов открыл ураганный огонь, особенно сильный по окопам 2-го и 4-го батальонов 133-го и 1-го батальона 134-го полка. Огонь не прекращался ни на минуту как по окопам, таки по примыкавшим к ним тылам. Окопы рот 2-го и 4-го батальонов 133-го полка 1—1,5 часа представляли картину полного разрушения — всё было завалено и засыпано землёй; в довершение неприятель вскоре после открытия частого огня начал применять химические снаряды. Люди были ослеплены, одурманены и целыми отделениями ползали по окопам, ища из них выходов». Около 12 часов противник перешёл в наступление... Первая его попытка прорваться не удалась, и он был задержан ещё в начале подъёма на скат, ведущий к окопам. Огонь неприятельской артиллерии был ещё более усилен. Было закончено разрушение соседних вправо окопов 14-й и 15-й рот, и противник вновь двинулся вперёд, но перед проволокой он опять был задержан кучками уцелевших в окопах стрелков и залёг. К этому времени были засыпаны землёй командиры 14-й и 15-й рот, а у младшего офицера 14-й роты снарядом оторвало обе ноги. Третье наступление противника, приблизительно около 13 часов, увенчалось успехом, и он ворвался в окопы 14-й роты».

«Один очевидец боя рассказывал, что «со своего наблюдательного пункта ему хорошо была видна 7-я рота 133-го полка, которая, несмотря на ураганный огонь противника, всё время направленный на неё, и невзирая на то, что её окопы были совершенно разрушены, держалась очень долго, но затем стало ясно, что 7-я рота окончила своё существование, и на её месте появились в большом количестве австрийцы...» [14, с. 49—50].

Оценка действий VII корпуса в начале сентября 1915 года много позже стала поводом интересной заочной полемики бывших сослуживцев Гутора и Экка. Тогда как Экк в своих воспоминаниях настаивал на полной оправданности его требования Брусилову разрешить отход войск корпуса, Гутор утверждал, что штаб корпуса стал жертвой неправильного понимания обстановки и отдал приказ об отходе преждевременно. Ещё один очевидец происходившего, офицер связи штаба соседнего XVII корпуса полковник А.В. Черныш возлагал ответственность за неудачу на командира 133-го Симферопольского полка полковника А.Е. Снесарева, якобы сообщившего ошибочно успокоительные сведения о положении на фронте, в то время когда один из его батальонов был уничтожен превосходящими силами противника [37, с. 110].

Схема боёв VII корпуса из книги А.Е. Гутора

Как бы то ни было, несмотря на то что частям VII корпуса (а также за ним XVII и XVIII корпусов) пришлось отойти, благодаря их упорному сопротивлению «австро-венгерские войска к ночи окончательно выдохлись и не только не в состоянии были преодолеть тыловую позицию, но даже неспособны были к простому преследованию отходящих» [14, с. 76]. Этот отход явился последним в «Великом отступлении» русских войск на Юго-Западном фронте. Частям корпуса Экка удалось закрепиться на следующем рубеже и 13 сентября предпринять контрнаступление, которое в памяти очевидцев ознаменовало собой окончание отступления русской армии [37, с. 118].

Описанию этого и следующего в октябре 1915 года контрнаступлениям частей VII корпуса посвящена вторая работа Гутора — «Фронтальный удар пехотной дивизии» [15].

Основную роль в планируемом наступлении предстояло сыграть 11-й русской армии генерала Сахарова. С целью усилить удар 12 сентября ему был придан VII корпус, переданный из состава 8-й в состав 11-й армии.

«Рано утром 13-го, — гласят официальные австрийские исторические материалы, — русские прорвали в густом тумане левый фланг 43-й дивизии, обошли с юга по местности, пересечённой оврагами и фруктовыми садами, расположенную севернее 33-ю дивизию и одновременно разбили её левый фланг. Замешательство было велико. Отрезанный гарнизон Рыдомель, 26-й полк, был сломлен...» [15, с. 28—29]. По воспоминаниям Черныша, обход австрийцев едва ли не случайно осуществил батальон 134-го Феодосийского полка. Правильно оценив ситуацию, его командир организовал окружение австрийских частей, вызвав панику в их рядах.

По воспоминаниям Экка, части VII корпуса взяли в плен 183 офицера, около 9500 нижних чинов и захватили два тяжёлых орудия.

В октябре корпус развил достигнутый успех. Вот как он описывается в книге Гутора: «Артиллерийская подготовка в 34-й дивизии началась в 7 час. 35 мин. В 9 час. был открыт «частый» огонь. С командного пункта командира дивизии была отчётливо видна вся впереди лежащая местность. Частый огонь из всех орудий по выс. 177,7 представлял собой величественное зрелище. 152-мм снаряды поднимали огромные столбы дыма и пыли, которые рядами вздымались к небу и образовывали почти непрерывную завесу. Эта мощь подготовки сильно подняла дух атакующих и дала импульс к стремительной атаке.

Схема боёв VII корпуса из книги А.Е. Гутора

Атака началась около 9 час. 30 мин. дружным ударом подразделений 134-го и 135-го полков на высоте 177,7. Одновременно левофланговый батальон 134-го полка, несмотря на слабую поддержку одной батареей, смело кинулся вперёд. Вскоре обозначился успех атаки по массе тёмных точек, высыпавших из австрийских окопов в нашу сторону. Это были пленные, которые потом долго тянулись партиями в направлении на ф. Рыдомель» [15, с. 28—29].

Действия соседней 13-й дивизии корпуса также были успешны, им удалось захватить ряд стратегических высот.

«Удар был так стремителен, — писал Экк, — что австрийцы, забрасываемые ручными гранатами, убегали в полном беспорядке и не только не дали нам возможность захватить Верещакский лес, по западной опушке которого проходит граница с Галицией, но оставили в наших руках 92 офицеров, 5600 нижних чинов пленными, 48 пулемётов, шесть бомбомётов, два миномёта и значительное количество вооружения и снаряжения» [39, с. 454].

По результатам октябрьских боёв А.Е. Гутор был награждён орденом Св. Георгия III степени — «За то, что в бытность начальником 34-й пехотной дивизии, лично руководя действиями дивизии 8 окт. 1915 г. и находясь в сфере сильного действительного огня противника, решительным энергичным распоряжением сломил упорное сопротивление превосходного в силах неприятеля, засевшего за тремя полосами проволочных заграждений и овладел сильно укреплённой неприятельской позицией в районе д.д. Волица-Иванье, и в боях 10—12 октября с успехом отразил все бешеные атаки противника на занятые нами позиции. Трофеи дивизии: 78 офицеров, 4887 нижних чинов, 17 пулемётов, 2 бомбомёта, масса оружия, патронов и снаряжения». Вскоре генерал Гутор был назначен командиром VI корпуса, командование же 34-й дивизией перешло к генералу Стремоухову.

Орденом Св. Георгия III степени был награждён и генерал Экк — «За то, что в августе и октябре 1915 атаковал и захватил укреплённую позицию австрийцев от Иквы до Горыни, разбил превосходящие силы неприятеля, вытеснив врага почти на всём фронте из пределов Волынской губернии».

К зиме 1915/16 года война на Юго-Западном фронте приобрела позиционный характер, который продолжался также и всю весну 1916-го.

1.4. В Брусиловском прорыве

Оперативную ситуацию, сложившуюся к началу 1916 года, «Стратегический очерк» описывает следующим образом: «После продолжительных отступательных маршей летом и осенью 1915 г. и затяжных, но безрезультатных боёв на Сев. фронте и в 8-й армии (Юзфронта), не изменивших стратегического положения сторон, русские армии заняли укреплённую позицию, которая тянулась непрерывною полосой от берегов Рижского залива до Румынской границы. Против неё, также зарывшись в окопы, на Северном и Западном фронте стояли германцы, а на Юго-Западном — почти исключительно австрийцы. Обе стороны находились в выжидательном положении» [34, с. 7].

В 1916-м русское командование решает предпринять крупномасштабную наступательную операцию, которая позволила бы загладить неудачи 1915 года. Поспешить с развёртыванием наступления заставляла критическая ситуация на Сербском фронте, где назревала катастрофа под натиском австро-венгерских войск. Поэтому основной удар было решено нанести на Юго-Западном фронте в целях прорыва австро-венгерского фронта и нанесения поражения армии главного союзника Германии. Это был знаменитый «Брусиловский прорыв» 1916 года — серия сражений на Волыни в течение лета и начала осени 1916 года. VII корпус принял участие в нём в составе 11-й армии. Несмотря на то что направление, где действовал корпус, считалось вспомогательным, его частям удалось добиться значительных успехов.

В состав VII корпуса в этот период входили: 13-я пехотная дивизия (49-й Брестский, 50-й Белостокский, 51-й Литовский, 52-й Виленский пехотные полки), 13-я артиллерийская, 13-я парковая артиллерийская бригады; 34-я пехотная дивизия (133-й Симферопольский, 134-й Феодосийский, 135-й Керчь-Еникальский, 136-й Таганрогский пехотные полки), 34-я артиллерийская, 34-я парковая артиллерийская бригады, Саратовская пехотная бригада (Еламский, Верхнемедведицкий пехотные полки, 15-я пулемётная команда). При корпусе находились: 1-й взвод Чешско-Словацкого стрелкового полка, 3-й Уманский казачий полк, 32-я отдельная Донская казачья сотня, 7-й мортирный артиллерийский, 7-й мортирный парковый артиллерийский дивизионы, отдельный взвод противоаэропланной артиллерии, 34-й автопулемётный взвод, 12-й сапёрный батальон, 4-е отдельное кабельное отделение, 7-й авиационный отряд, корпусное радиотелеграфное отделение.

В корпусе насчитывалось 38 батальонов, 7 эскадронов (сотен), 746 офицеров; штыков: в строевых ротах — 38 038, в командах — 3442, сабель — 994, пулемётов — 162, орудий: лёгких — 73, мортир — 12.

Положение 11-й армии на 1 июня 1916 г.

11-й армии под командованием генерала Сахарова ставилась задача поддержки основного удара, который наносила 8-я армия в направлении на северо-запад — Луцк и Ковель. 11-я армия должна была разворачивать своё наступление в западном направлении — на Броды и Львов. Автор одного из оперативных очерков летней кампании 1916 года отмечает, что противостоявшие 11-й армии части 2-й австро-венгерской армии «не только не уступали ей в численности, а, наоборот, превосходили её в отношении артиллерии на 25%, имея вдобавок почти в 8 раз большее количество тяжёлой артиллерии» [25, с. 26]. Первоначально наступление 11-й армии развивалось не особенно удачно. Русские атаки пришлись на тег участки, где в австро-венгерские порядки были вкраплены германские войска, и не привели к заметным результатам. Действия VII корпуса играли вспомогательную роль, в начале наступления он ограничился перестрелкой, а в следующие два дня отбивал атаки австрийцев. Однако на участке соседнего корпуса был достигнут частичный успех, что вызвало отход австрийских частей перед фронтом VII и XVII корпусов. В боях с 28 мая (10 июня) по 4 (17) июня VII армейский корпус достиг линии Ледухов — Лопушно — Мшанец, где и закрепился [8, с. 17]. В ночь на 3 (16) июня VII корпус овладел Ростокским (Чёрным) лесом на правом берегу реки Иквы, южнее Ново-Почаева.

В целом же войска Юго-Западного фронта к 11 (24) июня достигли крупных оперативных успехов на правом фланге фронта в районе Луцка и южнее Днестра, захватив большое количество пленных, орудий, пулемётов и военного снаряжения.

Австро-германское командование стремилось различными мерами приостановить наступление русских войск и перехватить инициативу, для этого на участке 11-й армии была сформирована так называемая группа Марвица, задачей которой стало остановить и опрокинуть русские войска. В то время как войска 8-й русской армии развивали наступление в заданном направлении, части 11-й армии с середины июня перешли к обороне. VII армейский корпус получил задачу оборонять участок фронта 11-й армии от Круки до Янковице (30 км юго-восточнее Нового Почаева). В результате упорных боёв контрнаступление Марвица было остановлено, в начале июля 1916 года корпуса 11-й армии возобновили наступательные действия и вплотную подошли к Бродам, создав угрозу Буковине.

Продолжая наступление, 16 июля 32-й армейский корпус захватил Броды — важный для австро-германцев пункт, а V Сибирский, XVII и VII армейские корпуса к 17 июля продвинулись на линию Голосковице — Дубе и далее по восточному берегу реки Серет до Янковце, где были задержаны организованным огнём австрийцев. За очень короткий срок 11-я армия сумела продвинуть свой левый фланг на 15—20 км.

Положение VII корпуса в августе 1916 г.

Невзирая на успехи левофланговых армий, русское командование рассматривало в качестве главного направление на Ковель. После оперативной паузы к концу июля здесь возобновилось наступление. За несколько дней до него (23 июля) было назначено наступление южной группы — 7 и 9 и 11-й армий, рассматривавшееся как вспомогательное.

«Генерал Сахаров, — пишет Керсновский, — ввёл в дело свой левый фланг — VII армейский корпус генерала Экка, указав ему атаковать в общем направлении на Заложице» [21, с. 78—79]. «Я получил предписание, — вспоминал Экк, — начать форсирование р. Серета на участке деревень Ратыще — Заложице — Вертелка. Предстояло форсировать реку, вброд непроходимую... причём противоположный берег был укреплён и прочно занят» [39, с. 472]. Первые попытки перехода не удались, но следующей ночью полки, благополучно переправившись, атаковали австрийские позиции, причём артиллерия двигалась в цепях пехоты (в 13-й пехотной дивизии 49-й пехотный Брестский полк атаковал Маркополь в ночь на 23 июля через реку Грабарку — приток Серета, по грудь в воде, — сообщает характерную подробность этого «лихого дела» Керсновский). «Несмотря на этот первый успех, — вспоминал Экк, — потребовалось ещё семь дней боёв, пока противник был окончательно сломлен» [39, с. 473].

В австрийской истории Первой мировой войны, — сообщал Керсновский, — удар полков VII корпуса был назван «неотразимым». В жарких боях был полностью уничтожен 4-й венгерский корпус [21, с. 78—79]. «Стратегический очерк войны» отмечает, что «25.07 (07.08) и в последующую ночь в 11-й армии шёл беспрерывный бой; VII и XVII корпуса овладели Бялогловами, Городище и Плешковцами. Противник произвёл ряд отчаянных контратак, но успеха не достиг» [34, с. 31]. Особенно тяжёлым был бой 28 июля, продолжавшийся 20 часов и превратившийся, по словам Экка, «в настоящее побоище». «В 34-й дивизии, — отмечал Керсновский, — отличились у Бялоглавы феодосийцы». Точнее, командир полка Коваленко, который, «когда подавленные артиллерийским огнём полки залегли, сумел поднять полк и... тем решил успех боя в нашу пользу». За что и был награждён орденом Св. Георгия IV степени. Наступление 34-й дивизии привело к очищению австрийцами сильнейшей их позиции у Воробьёвки. Отлично проявила себя прикомандированная к VII корпусу Заамурская конная бригада, командир полка которой А.С. Карницкий был награждён орденом Св. Георгия III степени². Лишь прибытие из Франции германского корпуса привело к приостановке русского наступления. Трофеями сражения у Заложице стали 268 офицеров и 14 000 нижних чинов, 6 орудий, 15 бомбомётов и 30 пулемётов. Впервые за время войны, по свидетельству комкора, о действиях корпуса было объявлено в реляции штаба Верховного главнокомандующего. Правда, эта победа досталась VII корпусу дорогой ценой: за десять дней боёв, сообщал Экк, корпус потерял ранеными и убитыми 488 офицеров и 20 500 солдат [39, с. 472].

После спешных доукомплектований и временной передачи VII корпусу 84-й стрелковой дивизии Экк продолжил наступление. Оно возобновилось 18 (31) августа. В 11-й армии главный удар наносили VI, VII, и XVII корпуса. Задачей VII корпуса было овладение Зборовым и переход на правый берег реки Стрыпы. В этих боях, отмечает Керсновский, «особенно отличалась Саратовская ополченская бригада, где 486-й пехотный Верхнемедведицкий полк взял 15 офицеров, 800 нижних чинов и 4-орудийную батарею. Имея около 7000 штыков, бригада в летних боях взяла 5000 пленных и к сентябрю потеряла половину состава» [21—2, с. 78—79]. Саратовцы захватили Зборов и правый берег реки. Командовал бригадой бывший командир 51-го Литовского полка 13-й дивизии Г.А. Лихачёв. В последующие дни, — сообщает «Стратегический очерк войны», — успех развивался медленно, и наступление замерло 22 августа (4 сентября) [34, с. 51].

Генерал-лейтенант А.В. Сычевский

Впоследствии в военно-исторической литературе не раз отмечалось, что если бы командование армии и фронта вовремя оценило перспективы тактического успеха Экка и, мощно подкрепив его свежими войсками, перенесло сюда направление главного удара, вместо безрезультатного топтания под Ковелем это могло бы привести к гораздо более ощутимым последствиям для Австро-Венгрии. «Оно (сражение под Заложицами), — пишет Керсновский, — могло бы превратиться в победоносное сражение под Львовом, подкрепи Сахаров VII корпус и поддержи его Щербачёв» [21—2, с. 78—79], однако этого не произошло.

Осенью 1916 года русское командование попыталось возобновить наступление. Согласно директиве командующего фронтом от 1 (14) сентября, 11-я армия генерала Сахарова должна была наступать на Львовском направлении, которое по-прежнему рассматривалось как вспомогательное по отношению к Ковельскому. Как указывал в своём труде А.А. Зайончковский, «командующий 11-й армией (Сахаров) возложил активную задачу на XVII корпус, включив в него дивизии VII корпуса (13 и 34) (без корпусного управления. — Авт.) и 7 дружин ополченцев» [35, с. 106]. Ударный кулак, однако, был сформирован недостаточной силы, и это сразу же сказалось на ходе наступления, которое началось 16 сентября. Атаки были безрезультатны и, кроме захвата первой линии окопов, к развитию успеха не привели.

Раздосадованный недостаточным вниманием и помощью со стороны командования 11-й армии, генерал Экк обратился к Брусилову с просьбой перевести его в другую армию (несмотря на «тяжесть расставания», как он писал, со своими испытанными войсками), также на должность командующего корпусом. Вскоре состоялся обмен назначениями. Экк получил под начало XXIV корпус генерал-лейтенанта А.В. Сычевского, действовавший в лесистых Карпатах в составе 8-й армии, а последний был назначен командиром VII корпуса (с 19 октября 1916 по 5 апреля 1917 г.).

Так завершилась целая эпоха в жизни корпуса, связанная с именем славного генерала Э.В. Экка. «Около 8 (21) октября, — отмечал Зайончковский, — 11-я армия перешла к активной обороне, и с этих пор и на всю зиму на фронте армии настало затишье, которое не нарушалось чем-нибудь заслуживающим внимания». VII корпус, однако, ожидали новые тяжёлые и кровавые испытания.

1.5. На Румынском фронте

Одним из результатов Брусиловского прорыва было вступление в войну на стороне Антанты долго колебавшейся до этого Румынии (как вспоминал Экк, вступление Румынии в войну последовало на следующий день по окончании его сражения при Заложице). Это обстоятельство в свою очередь имело далеко идущие и достаточно неожиданные последствия для всей ситуации на восточном театре Первой мировой войны. Наступление румынской армии в Трансильвании было быстро остановлено германскими и австро-венгерскими войсками, которые вскоре нанесли румынам ряд чувствительных поражений. Русское командование не оценило вовремя масштабы катастрофы и ограничилось поддержкой румынской армии одним корпусом генерала А.М. Зайончковского. Между тем ситуация приобрела критический характер. К концу осени румынское королевство потеряло две трети своей территории, пала столица — Бухарест. В этих условиях русское командование принимает решение о массированной поддержке румын. 17 ноября по приказу императора для поддержки румынской армии была образована 4-я армия под командованием генерала А.Ф. Рагозы. В неё первоначально вошли VII, XXX, XXIX и три кавалерийских корпуса, а 24 ноября ставка сформировала новый Южный фронт в составе русских 4-й, Дунайской и румынской армий, к которым вскоре прибавилась ещё одна — русская 6-я армия. Южный фронт, вскоре переименованный в Румынский, состоял под верховным командованием румынского короля, двор которого перебрался после падения Бухареста в Яссы, однако реальное командование войсками в качестве помощника короля осуществлял генерал В.В. Сахаров. Вскоре в полосе нового фронта сосредоточилось, ценой ослабления других участков восточного театра, до одной четверти всех русских военных сил. Переброшенные с различных фронтов, русские корпуса заняли свои новые боевые позиции в декабре 1916-го. В частности, 4-я армия в составе VII, VIII и XXX армейских корпусов, а также трёх кавалерийских дивизий заняли фронт от Балегеанул до Фурул-Маре, т. е. в его центральной части. Южнее, вплоть до Чёрного моря, шли позиции 6-й армии.

По состоянию на 22 декабря 1916 года VII армейский корпус генерала от инфантерии А.В. Сычевского имел следующий состав: 13-я пехотная дивизия (генерал-лейтенант Е.М. Михелис). 1-я бригада — 49-й пехотный Брестский полк, 50-й пехотный Белостокский полк; 2-я бригада — 51-й пехотный Литовский полк, 52-й пехотный Виленский полк; 13-я артиллерийская бригада. 34-я пехотная дивизия (генерал-лейтенант Н.П. Стремоухов). 1-я бригада — 133-й пехотный Симферопольский полк, 134-й пехотный Феодосийский полк; 2-я бригада — 135-й пехотный Керчь-Еникальский полк, 136-й пехотный Таганрогский полк, 34-я артиллерийская бригада. 122-я пехотная дивизия (генерал-лейтенант Г.А. Лихачёв).

Генерал-лейтенант Н.П. Стремоухов

1-я бригада — 485-й пехотный Еланский полк, 486-й пехотный Верхнемедведицкий полк; 2-я бригада — 487-й пехотный Дубровский полк, 488-й пехотный Острогожский полк; 122-й отдельный артиллерийский дивизион; 3-й Уманский полк Кубанского казачьего войска; 7-й мортирный артиллерийский дивизион, 4-й отдельный тяжёлый артиллерийский дивизион, 12-й сапёрный батальон. Корпус занимал участок фронта в непосредственной близости от реки Серет, попав с галицийского Серета на молдавский.

В планах командования Центральных держав Румыния приобрела особое значение, как «слабое звено» Антанты, сокрушив которое германо-австрийцы надеялись сломать весь Восточный фронт войны. Именно поэтому, несмотря на все трудности и недостаток людей на других участках фронта Первой мировой войны, на румынском направлении были сосредоточены отборные войска и большое количество артиллерии. Группу армий, включавшую немецкие, австро-венгерские, болгарские и турецкие силы, возглавил знаменитый немецкий полководец Август фон Макензен, осуществивший в своё время Горлицкий прорыв. В декабре немцы оказали серьёзный нажим на изрядно потрёпанные румынские и ещё не до конца развернувшиеся русские войска, которые, тем не менее, достаточно успешно отражали германские атаки. В последующих боях тяжёлые испытания выдались как раз на долю частей УН корпуса, на которые пришлось остриё нового германского наступления. 11 декабря Макензен нанёс удар силами 9-й армии генерала Фалькенгайна в направлении на Рымник — Серет по расположениям 4-й армии. В истории Первой мировой эти события известны как Рождественская битва (Weihnachtschlacht) — четырёхдневное сражение при Рымнике — Серете. Керсновский описывает её ход и результаты следующим образом: «VII армейский корпус стойко выдержал удар группы Моргена (корпус под командованием генерала К. фон Моргена), понеся огромные потери. Стойко бились и XXX корпус, и остатки румын. Всё же 4-й армии пришлось осадить назад, и генерал Рагоза отвел её 15 декабря с Рымника на молдавский Серет. Офицеры VII корпуса вспоминают это сражение при Рымнике — Серете как самое тяжёлое за всю войну. Доблестная 34-я пехотная дивизия четыре дня отражала на высоте 417 четыре германские дивизии 1-го резервного корпуса Моргена. За всю Рождественскую битву (с 24 по 28 декабря нового стиля) немцы захватили около 10 000 пленных, но нами не отдано ни одной пушки. Урон 4-й армии превысил 40 000 человек» [21—2, с. 106]. К новому, 1917 году Румынский фронт стабилизировался по линии вдоль реки Серет.

Румынский фронт. Дислокация частей

Румынские войска после катастрофических поражений были отведены в тыл на переформирование, их место заняли русские части. На Румынском фронте наступило временное затишье. Веда пришла, однако, совсем с другой стороны. В феврале (по новому стилю в марте) в России разразилась революция. Революционные события, отречение от престола Николая II, издание Временным правительством так называемого приказа № 1 привели к серьёзной дестабилизации обстановки в русской армии, что сказалось, хотя и с замедлением, и в обстановке на Румынском фронте. Прежде всего произошли изменения в составе командования. Генерал Сахаров был сменён на посту помощника Верховного главнокомандующего Румынским фронтом генералом Щербачёвым. Перемены коснулись и командования корпусов, в частности командующий VII корпусом генерал Сычевский ушёл в отставку. Короткое время корпусом командовал бывший начальник штаба Румынского фронта генерал М.И. Шишкевич³, сменённый в апреле генералом Н.Л. Юнаковым. Однако ещё более важным было то, что единоначалие в армии было подорвано, и в большинстве частей возникли солдатские комитеты, состоявшие из представителей социалистических партий, заражённых антивоенными настроениями и предвзято относящихся к командному составу армейских подразделений. В мае 1917 года на фронте образовался новый «орган власти» — Румчерод — Центральный комитет советов Румынского фронта, Черноморского флота и Одесского округа, решения которого были обязаны для исполнения на фронте. Таким образом, вслед за другими фронтами Румынский фронт также оказался подвержен внутреннему развалу, хотя этот процесс здесь шёл медленнее, чем на других фронтах.

Невзирая на прогрессирующий развал армии, надеясь преодолеть его активными действиями на фронте, Временное правительство и новое верховное командование готовило «революционное наступление» русских войск, запланированное на июнь 1917-го. Главный удар должны были наносить части Юго-Западного фронта, прочим же фронтам, включая Румынский, отводилась вспомогательная роль. Первоначально развивавшееся успешно, июньское наступление, однако, закончилось крахом и привело к отступлению дезорганизованных и ослабленных антивоенной агитацией войск. На считавшемся же второстепенным румынском направлении достаточно неожиданно был достигнут локальный успех. Русские (4-я армия генерала Рагозы) и румынские (2-я армия генерала Авереску) войска начали наступление 9 июля, после двухдневной артиллерийской подготовки в общем направлении на Марашешти. Оборона противника была прорвана на всю глубину. Одновременно южнее, в районе Намолоссы, началась артиллерийская подготовка, вслед за которой в наступление должны были перейти 1-я румынская и 6-я русская армии, однако обескураженный неудачами на других фронтах Керенский 12 июля приказал генералу Щербачёву прекратить наступление. Король Фердинанд всё же предписал Авереску продолжить наступление, которое было поддержано мощной артиллерией 4-й армии. 13 и 14 июля румыны успешно завершили операцию, освободив около 30 населённых пунктов и почти 500 кв. км территории. В ходе наступления русско-румынские войска захватили свыше 4 тыс. пленных и 85 орудий. Этот успех был достигнут во многом благодаря тому, что удалось сравнительно быстро и неожиданно для немцев восстановить боеспособность румынских частей, которые были реорганизованы и обучены под руководством французских инструкторов в течение шести месяцев в русском тылу. В дальнейшем, учитывая падающую боеспособность русских частей, командование планировало заменить русские войска румынскими, что в конечном итоге и произошло, правда, в условиях очень напряжённых боевых действий.

Генерал-лейтенант М.И. Шишкевич

Подтянув резервы, в том числе взятые из Франции, противник в августе 1917 года организовал мощное контрнаступление, которое получило в истории Первой мировой войны название «битвы при Марашешти». Это было последнее крупное сражение войны, и в нём снова пришлось сыграть важную роль доблестному VII армейскому корпусу, принёсшему в этих боях новые кровавые жертвы. К сожалению, в литературе на русском языке сохранились лишь краткие сведения об этой битве. «Стратегический очерк войны», написанный в советское время, отводит этим событиям всего несколько строк. Больше всех написал о них А. Керсновский. В румынской историографии, напротив, этим событиям уделено особое внимание, так как Марашешти являются одним из крайне немногих примеров успешных действий румын в Первой мировой войне. Однако румынские исследования посвящены главным образом описанию героических действий румынской армии, в том числе и за счёт принижения русского участия в битве. Особенно характерным в этом отношении является история Первой мировой войны Константина Киритеску, написанная ещё в 1921 году и выдержавшая несколько изданий [48]. У Киритеску битва при Марашешти представляется героическим подвигом румын, значение которого многократно усиливается тем, что он осуществлялся на фоне полного развала русских частей, заражённых немецкой пропагандой, не желавших сражаться на «чуждой им земле» и постоянно ставивших румын в тяжёлое положение. Однако вдумчивое отношение к приводимым самими же румынскими историками фактам, в сопоставлении с русскими материалами, позволяет нам увидеть несколько иную картину происходившего.

Замысел новой операции Макензена против Румынского фронта заключался в двойном прорыве его войск в долинах рек Серет и Тротус, выходе к Аджуду и окружении в образовавшихся тисках частей русской 4-й и румынских 2-й и 1-й армий, их разгроме, дальнейшем захвате Молдавии и выходе на Юг России. Главный удар наносился по расположениям частей нашего VII корпуса (34-я и 13-я дивизии и находившаяся в резерве 71-я дивизия, приданная корпусу взамен 122-й, переброшенной на другой участок фронта), а также по примыкавшей к ним с запада 103-й дивизии VIII корпуса, занимавшего позиции по реке Путна, по направлению деревни Марашешти, находившейся в его тылу. Немецко-австрийское командование сосредоточило на предполагаемом участке наступления (1-я австро-венгерская армия генерала Венингера и 9-я немецкая армия генерала фон Эбена) 102 пехотных батальона, 10 кавалерийских эскадронов, 24 штурмовых отряда, 2 броневика, 1135 пулемётов и большое количество артиллерии в составе 356 мортир, 223 полевых и 122 тяжёлых орудий. Русские войска (VII и VIII армейские корпуса) имели 84 пехотных и 52 кавалерийских батальона и 280 полевых и 36 тяжёлых орудий [44]. Румынские войска в составе 1-й армии находились в ближайшем тылу фронта, готовясь к замене русских частей. На участке же прорыва в расположении 34-й дивизии Макензен сосредоточил три немецкие дивизии и подавляющее количество артиллерии. Однако немцы рассчитывали не только на мощь своего удара. Несомненно, Макензен стремился воспользоваться тем революционным развалом, который фактически привёл к краху русское наступление под Тернополем в июле 1917-го. Летом немцы способствовали антивоенной пропаганде в русских частях, засылая прокламации и инициируя «братания». К. Киритеску даже сообщает, что «1 июля немцы издали проект прекращения военных действий против 34-й русской дивизии. В 1-м параграфе этого документа русской пехоте предписывалось подать сигнал, когда русские или румынские пушки откроют огонь, так чтобы немцы ответили в два раза большим числом снарядов». Никаких подтверждений этих сведений не приводится, однако румынский историк прозрачно намекает или делает предположение, что выбранное Макензеном направление прорыва было не случайным, поскольку русские войска якобы были готовы «открыть фронт». Что же показали боевые действия?

Генерал-лейтенант Н.Л. Юнаков

Румынские исследователи делят битву при Марашешти на три этапа [42]. Первый начался мощной немецкой артподготовкой в ночь с 5 на 6 августа 1917 года, которая достигла своего пика утром, между 4:00 и 7:00. Ужасающий артиллерийский огонь привёл к разрушению укреплений. Следом немцы пустили отравляющий газ, плотной завесой покрывший русские позиции. В 7:30 6 августа началось наступление. «В этот день группа Моргена (5 дивизий) атаковала наш VII армейский корпус», — пишет Керсновский. В «Стратегическом очерке войны» говорится, что на VII корпус обрушился удар шести дивизий. При этом четыре из них атаковали левофланговую 34-ю. К. Киристеску говорит о том, что 34-я дивизия, оказавшаяся на острие главного удара группы фон Моргена, была атакована тремя немецкими дивизиями — 12, 89 и 76-й. Учитывая пресловутый фактор «деморализации», он называет эти силы «избыточными». Однако германское командование, очевидно, полагало иначе. Подобная концентрация войск свидетельствовала о том, что если немцы и учитывали ситуацию «революционного развала» русской армии, то делали ставку не на неё, а на превосходство в живой силе и технике. Беря в расчёт это обстоятельство, приходится ли удивляться тому, что в течение первой половины дня русские укрепления были прорваны? Румынские источники сообщают, что немцы пробили в русских позициях брешь шириной 10 и глубиной 3 км, что привело к большим потерям и «беспорядочному» отступлению 34-й дивизии (ссылаясь на анонимного «русского историографа», Киристеску даже пишет об этом отступлении как «о первом акте трусости на Румынском фронте», что едва ли можно считать оправданным, учитывая тот перевес, который имели немцы на направлении главного удара). Керсновский, признавая, что «в бою 24 июля мы понесли жестокие потери: немцы захватили 3300 пленных и 17 орудий», сообщает, тем не менее, что остатки дивизии в относительном порядке отошли за Серет, уничтожив переправы. Попытавшихся было преследовать по подожжённым понтонным мостам отступающих немцев остановил, как пишет Керсновский, «косоприцельный огонь мощной русско-румынской артиллерии (нашего VII и румынского III корпусов) с левого берега Серета во фланг втянувшейся в излучину реки группы Моргена» [21—2, с. 305]. Учитывая катастрофическое положение на участке 34-й дивизии, русское командование обратилось к румынам за помощью. На угрожаемый участок была направлена свежая 5-я румынская дивизия, столкнувшаяся на мосту с отступающими частями, которых пытались остановить казаки, игравшие роль «военной полиции». Вместе с подоспевшими румынами порядок на переправе был восстановлен и ночью румыны заняли свои позиции. На следующий день, 7 августа, немцы, отказавшись от предполагавшейся переправы через Серет, продолжили атаки на остатки 34-й дивизии и подоспевших румын. Атаки носили ожесточённый характер, продолжались весь день и привели к новым большим жертвам с обеих сторон. Их результатом стало некоторое продвижение немецких войск, впрочем, незначительное.

По версии К. Киритеску, Макензен, столкнувшись со свежими боеспособными румынскими частями, вновь изменил направление атаки, следуя правилу «нападать на русских, избегая румын», и на следующий день сосредоточил главный удар против 13-й и выдвинутой из резерва 71-й пехотным дивизиям VII корпуса. Эти бои носили исключительно ожесточённый характер. Один из русских полков целиком погиб. По немецким сведениям, только одна немецкая санитарная команда похоронила 800 тел убитых русских солдат — все эти данные приводит Киристеску же, не забывая отметить в конце, что русские оставили две деревни и отступили к третьей, конечно же «беспорядочно».

Схема битвы при Марашешти

Керсновский кратко описывает эти события так: «25-го (7 авг.) и 26 июля (8 авг.) шли жестокие бои. Знаменитые войска VIII и VII корпусов даже теперь, ослабленные революцией, были грозным противником. С большим трудом IX армия (немецкая. — Авт.) овладела линией р. Путны. Генерал Рагоза отвел свой правофланговый VIII корпус на Сушицу, а левофланговый VII осадил на Серет и частью за Серет. Атака Моргена на Марашешти была отражена 71-й и 13-й пехотными дивизиями VII корпуса» [21—2, с. 306]. Немецкое наступление хотя и развивалось, но достаточно медленно и было далеко от поставленных стратегических целей.

События следующего дня румынский и русский историки также описывают по-разному. Киристеску утверждает, что 9 августа русско-румынские войска находились в обороне (причём, как всегда, румыны «стойко сопротивлялись», в то время как русские в «беспорядке отступали»).

Румынская схема битвы при Марашешти. Русские войска не обозначены

Керсновский пишет, что в этот день, 27 июля (9 августа), генерал Рагоза предпринял контрнаступление по всему фронту. Согласно Киритеску, контрнаступление началось 10 августа. В своей работе он называет его «трагическим», так как, несмотря на большие жертвы, части румынских 5-й и 9-й дивизий не достигли поставленной командованием цели — овладеть стратегически важным пунктом Доада. Согласно Керсновскому, русские войска, напротив, имели локальные успехи: VIII армейский корпус 4-й армии «смял группу Венингера, отбросив её частью в исходное положение на Путну». 10 августа «VII корпус, отбиваясь на Серете 13-й и 34-й пехотными дивизиями, нанёс своей правофланговой 71-й крепкий удар по 62-й австро-венгерской дивизии, отбросив их в долину р. Путны. Нами было взято 1300 пленных. Мост через Серет взорвал, пожертвовав собой, неизвестный герой, солдат 136-го пехотного Таганрогского полка». Румынский историк также упоминает этот эпизод, но каким образом? Австро-венгерская 62-я дивизия, согласно его версии, на большом пространстве сначала потеснила «воевавшие плохо» части 71-й русской дивизии, заняв «почти без боя» две деревни, в результате чего фронт приобрёл форму угла, дав русским «возможность дешёвого успеха». Днём 10 августа русские предприняли контратаку четырьмя батальонами 13-й дивизии, выбив австрийцев с занимаемых позиций, взяв пленных и трофеи. Утраченные позиции были восстановлены, как не преминул указать Киритеску, вмешательством немецкого Альпийского корпуса.

11 августа немцы возобновили наступление. И снова румынские и русские материалы разноголосят в оценке событий. Согласно Керсновскому, немецко-австро-венгерские войска атаковали утром 29 июля (11 августа) — Венингер (1-я австро-венгерская армия) на Панчиу против VIII корпуса, Морген — на Марашешти. «Здесь — пишет он, — разыгралось яростное побоище. Защищавшая Марашешти 71-я пехотная дивизия целиком легла в облаках фосгена. Генерал Рагоза бросил в бой конных заамурцев и авангарды подходившего V румынского корпуса. Отчаянным усилием Марашешти удалось отстоять» (наступление группы Венингера также встретило упорное сопротивление войск VIII корпуса и развивалось крайне туго).

Румынский историк, напротив, обвинил русские войска 71-й дивизии в необъяснимо быстром оставлении своих позиций в самом начале германского наступления, в чём он усмотрел решение «революционного комитета», а также вину командующего объединёнными войсками генерала Рагозы, который, якобы не предупредив румын, дал приказ об отводе войск к северо-западу от Марашешти. Глава его книги патетически озаглавлена «Русское отступничество и румынская жертва». Историк сделал вывод, что в критических боях 11 августа на погибель румын объединились мощь немцев и дезорганизация русских, и лишь «ум и хладнокровие» румынского командования и доблесть румынских солдат спасли ситуацию. Последующие решения верховного командования Румынии, однако, заставляют критически оценить этот вывод, так как по итогам этих боёв командующий 1-й румынской армией генерал К. Кристеску был отозван.

Немцы на русских позициях

Между генералом Рагозой и генералом Кристеску действительно существовали трения и недопонимание. Рагоза ставил в вину Кристеску недостаточно энергичную поддержку испытывавших на себе основные немецкие удары русских частей. Вместо Кристеску был назначен генерал Э. Григореску. Более того, генералу Рагозе было передано общее командование как русскими, так и румынскими войсками. Войска VII корпуса в боях с 6 августа понесли огромные потери. По словам Киритеску, 13, 34 и 71-я дивизии насчитывали не более 1000 штыков каждая и уже не могли продолжать борьбу. Тем не менее наступательный порыв войск Моргена также ослаб, поэтому 12 августа Макензен начал наступление против соседнего VIII корпуса группой Венингера. VIII корпус состоял из 103-й дивизии и переброшенных ей на помощь 14-й, 15-й и Заамурской кавалерийской дивизий. Все эти части также были ослаблены предыдущими боями, тем не менее они оказали серьёзное сопротивление. В результате кровопролитных боёв 12 и 13 августа немцам удалось продвинуться лишь на 6 км в северо-западном направлении от Марашешти. Нужно ли говорить, что румынским историком всё это было изображено как «бегство русских»? Как бы то ни было, в результате всех этих событий на Русско-Румынском фронте образовалась опасная конфигурация, чреватая возможным прорывом немцев. В этой обстановке, чтобы выровнять фронт, генерал Рагоза, учитывая крайнюю обескровленность войск, приказал оставить Марашешти. Это, однако, было неприемлемо для румынских военных, которые воспринимали этот пункт как последний рубеж. Генерал Э. Григореску решительно отказался подчиниться приказу и, видя горячее желание румын защищаться, командующий Румынским фронтом генерал Щербачёв передал командование на этом участке фронта Григореску. Было решено полностью сменить румынскими частями остатки VII корпуса, а VIII поставить под командование 1-й румынской армии. Для обеспечения руководства операциями под Марашешти прибыл начальник штаба фронта генерал Н.Н. Головин. Ночью 1 (14) августа части обескровленного VII корпуса были сменены свежими румынскими резервами V корпуса и отведены в тыл, кроме артиллерии корпуса, которая продолжала оставаться на позициях.

Ожесточённые бои в районе Марашешти продолжались ещё несколько дней до 20 августа (второй, решающий этап битвы, согласно румынской историографии). Хотя немцам удалось потеснить румын, их сопротивление (отметим, вместе с частями русского VIII корпуса и артиллерией VII⁴) опрокинуло расчёты Моргена и ему пришлось свернуть операцию. На третьем, завершающем её этапе активных боевых действий не велось.

Русские пленные под Марашешти

Потери румынской армии в этом сражении оцениваются в 27 410, русские войска потеряли около 25 650 человек, из них 7083 погибших, 10 400 раненых и 8167 пропавших без вести. Немецкие потери оцениваются румынскими исследователями в 60—65 тыс. человек, выбывших из строя [41].

Марашешти считаются в Румынии величайшей победой румынского оружия в Первой мировой войне. Не умаляя самоотверженности румынских войск, отметим, что румынский успех был обусловлен не только их решимостью удерживать последний рубеж, за которым следовала бы полная оккупация остатков территории страны, но и тем, что румынские части в тылу русских войск были заново переформированы, достаточно хорошо вооружены и экипированы, обучены (французскими инструкторами), т. е. являлись свежими частями. При этом, как бы ни были дезорганизованы русские войска революционной пропагандой, следует учитывать, что на протяжении битвы именно они принимали на себя основную тяжесть немецких ударов, поглотив во многом наступательный порыв немецких и австро-венгерских войск. Румыны одни пожали жатву победы. Но то, что её поле перед этим было щедро засеяно русскими костями, вряд ли может быть подвергнуто сомнению.

В 1938 году в честь Марашештской битвы был сооружён величественный мавзолей, где захоронены свыше 5 тыс. румынских военнослужащих. Память погибших русских солдат (в том числе VII армейского корпуса), во многом оплативших своей кровью румынский успех, не отмечена никак.

1.6. Окончание войны на Румынском фронте

После летних сражений обескровленные подразделения VII армейского корпуса переводятся из состава 4-й армии генерала Рагозы в состав 6-й армии генерала Цурикрова. С 25 августа 1917 года корпусом командовал генерал-лейтенант А.А. Пержхайло. Не участвуя более в военных действиях, которые практически прекратились на Румынском фронте, VII корпус переживает медленную агонию вместе с другими частями русской армии.

Осенью 1917-го развал Румынского фронта продолжался. Большевистское влияние в войсках до поры до времени оставалось достаточно слабым, зато широкое развитие приобрели идеи создания разного рода «национальных частей» — польских, украинских и «мусульманских», причём командование фронта поощряло этот процесс, надеясь найти в нём противовес большевизму. Поскольку значительное количество солдат на Румынском фронте было мобилизовано на Юге России, а сам фронт примыкал к украинским губерниям, в его подразделениях имелся определённый потенциал для украинизации. Командующий фронтом генерал Щербачёв имел достаточно тесные отношения с возникшей в 1917 году Центральной радой, украинизации благоволили и командующий 4-й армией генерал Рагоза, будущий военный министр Украинской державы, и командир корпуса Н.Л. Юнаков. Один из современных украинских историков отмечает, что в июне 1917-го украинизация началась в VII, VIII, XXVI, XL корпусах Румынского фронта [17, с. 68]. Однако в VII корпусе (после ухода Юнакова с его поста и заменой его генералом Пержхайло) этот процесс дальнейшего развития не получил. Несколько позже начался процесс формирования ((мусульманских» частей.

Под влиянием образовавшегося также в 1917 году Высшего мусульманского военного совета (Шуро) армейское командование Российской республики решило сформировать три двудивизионных мусульманских корпуса: 1-й — на Румынском фронте, 2-й («Казанский») — в Поволжье и 3-й («Азербайджанский») — в Закавказье. Формирование 1-го мусульманского корпуса возглавил генерал-лейтенант М.А. Сулькевич. Как отмечает современный исследователь, для «мусульманизации» в разные периоды времени на протяжении его формирования (конец 1917 — начало 1918 г.) отдавали штабы ряда корпусов и на Румынском фронте — VII-го армейского и прежде всего управление 13-й пехотной дивизии, полки которой пополнялись призывниками из Таврической губернии, в том числе крымскими татарами. Кстати, генерал Сулькевич до войны некоторое время занимал должность начальника штаба VII корпуса, так что это подразделение было ему хорошо знакомо. Порядок «мусульманизации», по-видимому, заключался в том, что на, базе определённых полковых и дивизионных штабов концентрировались добровольцы-мусульмане, в то время как русские солдаты и офицеры переводились в другие части. В какой степени «мусульманизацией» были охвачены полки 13-й дивизии — сказать сложно (по некоторым данным, «мусульманизироваться должна была 2-я бригада дивизии). Более или менее достоверно известно, что мусульманский полк (16-й) был образован на базе 50-го Белостокского полка.

В конце 1917 года образовавшийся в Крыму Совет народных представителей, влияние на решения которого оказывал Курултай крымских татар, сделал попытку добиться согласия военных властей Румфронта на перевод мусульманского корпуса генерала М. Сулькевича, насчитывающего тогда около 3 тыс. человек, в Крым. Передислокацию частей корпуса из Бессарабии в Крым планировали провести через Одессу в декабре 1917-го, однако в силу разных причин, в том числе из-за отсутствия мест для размещения этих войск, передислокация откладывалась (в Крым был переведён только Крымский конный полк).

К ноябрю 1917 года в частях были сформированы военно-революционные комитеты, находившиеся под влиянием меньшевиков и эсеров, а также украинской Центральной рады. Первоначально октябрьский переворот в Петрограде был встречен на Румынском фронте враждебно. Советы воинских частей Румынского фронта и Румчерод отказались признать власть Совета народных комиссаров. Однако антивоенная пропаганда большевиков оказывала всё большее влияние на солдатские массы, и их влияние становилось господствующим.

Делегаты воюющих сторон Германии, Австро-Венгрии и Румынии 26 ноября (9 декабря) подписали перемирие в Фокшанах. Военные действия официально прекратились, хотя война формально продолжалась. 27 января (9 февраля) 1918 года Украинское правительство заключило мир с Центральными державами, и, когда об этом стало известно на фронте, многие части, прежде всего «украинизированные», стали спешно покидать позиции, несмотря на то что командующий фронтом генерал Щербачёв не признал заключения этого сепаратного договора. В Крым двинулся было и «мусульманский корпус», однако в районе Днестра он был разоружён немцами. Часть войск вливалась в большевистские отряды Красной гвардии, некоторое количество офицеров Румынского фронта объединилось вокруг полковника Дроздовского и выступило на Дон для борьбы с большевиками (большую активность в вербовке добровольцев в Белую армию проявил А.М. Шифнер-Маркевич — начальник штаба 34-й пехотной дивизии, и. д. начальника штаба VII армейского корпуса, впоследствии известный деятель Белого движения), большая же часть армии просто разбредалась по домам. После подписания в Брест-Литовске мира между Советской Россией и Центральными державами, 3 марта 1918 года, этот процесс стал необратимым. 12 (25) марта генерал Щербачёв издал указ о демобилизации фронта, вскоре передав свои полномочия генералу Пержхайло. Русская армия, в том числе и части VII армейского корпуса, официально прекратили своё существование, вписав в историю Первой мировой войны немало ярких и героических страниц.

Генерал-лейтенант А.А. Пержхайло

Краткие итоги его участия в боевых действиях подвёл автор «Истории русской армии» А.А. Керсновский: «В VII армейском корпусе старого ветерана генерала Экка, — писал он, — 13-я и 34-я пехотные дивизии зарекомендовали себя так, что в продолжение всей войны — с первого боя на Гнилой Липе, знаменитого «генеральского дела» 34-й дивизии генерала Баташева под Янчином, до последнего под Марашешти, когда 13-я дивизия ликвидировала прорыв Макензена, — их присутствие неизменно служило залогом верного успеха. Неудач эти дивизии не знали, в самом худшем случае сводя бои вничью» [21—2, с. 183—184]. Конечно, это очень романтическая оценка, соответствующая общему романтическому тону работы Керсновского. Тем не менее нельзя не признать, что в большинстве сражений действия частей VII корпуса носили самоотверженный характер, а руководство войсками со стороны офицерского состава, как правило, было на высоте.

Подтверждением последнему могут служить сведения о количестве военачальников, награждённых орденом Св. Георгия III степени. Всего за участие в Первой мировой войне этой награды удостоились 72 человека (из них 10 — иностранные государственные и военные деятели) [16] — таким образом, в отличие от 4-го класса этого же ордена, награждения которым практиковались достаточно широко, орден Св. Георгия III степени представляет собой весьма редкую награду. Как считает современный исследователь В. Юшко, из 62 награждений высших военачальников российской армии наибольшее их количество приходилось на командный состав 34-й дивизии VII армейского корпуса (он называет общее количество награждённых — шесть человек) [40]. Признаться, нам не удалось найти тому подтверждение именно для 34-й дивизии. Однако доступные материалы позволяют утверждать, что такое количество высших офицеров было награждено за отличия в составе VII армейского корпуса, чего, кажется, не было ни в одном другом корпусе Российской императорской армии в Первой мировой войне. Это (в алфавитном порядке): В. А. фон Альфтан (в должности начдива 78-й дивизии за оборонительные бои в Карпатах в составе группы войск генерала Экка), Н.М. Баташев (за бой под Городком в августе 1914 г. в бытность начальником 34-й дивизии), генерал-лейтенант Е.А. Гутор (за руководство войсками 34-й дивизии в операциях в октябре 1915 г.), генерал-майор А.С. Карницкий (в должности командира Заамурского конного полка, действовавшего в составе войск VII корпуса за отличие в бою 28 июля 1916 г.), генерал-лейтенант Г.А. Лихачёв (за отличие при командовании 51-м Литовским полком 13-й дивизии в боях под Балиградом в феврале 1915 г.) и, наконец, сам генерал от инфантерии Э.В. Экк (за руководство войсками корпуса в боях в августе и октябре 1915 г.).

Итак, боевая история VII корпуса русской императорской армии завершилась в Румынии в 1918 году. Однако не завершилась история входивших в корпус частей 13-й и 34-й пехотных дивизий, которая получила драматическое продолжение на полях развернувшейся в России Гражданской войны. Не завершились и личные истории многих людей, судьба которых оказалась связанной с дивизиями VII корпуса⁵. Большинство его офицеров также приняли участие в Гражданской войне. Разумеется, нет никакой возможности проследить судьбу всего офицерства корпуса, однако она может быть представлена послевоенными биографиями его высших чинов (командование корпуса, дивизий, полков), которые могут служить также и отражением общей судьбы русского офицерства после Первой мировой войны. Из трёх с половиной десятков человек, жизнь которых может быть более или менее отчётливо прослежена после марта 1918 года, большая часть оказалась в Белом движении, где подчас занимала заметные посты в его руководстве. В частности, генерал Э.В. Экк, как старейший русский генерал, стал председателем военно-полевого суда при командующем Вооружёнными силами Юга России; начштаба 34-й дивизии генерал-лейтенант А.М. Шифнер-Маркевич командовал кавалерийскими дивизиями Вооружённых сил Юга России; Г.В. Андгуладзе — пехотной дивизией и группой войск.

Ряд высших офицеров перешли на службу в Красную армию, где также занимали руководящие должности как военные специалисты: генерал-лейтенант А.Е. Гутор; командир 133-го Симферопольского полка, командир бригады в 34-й дивизии генерал-майор А.Е. Снесарев; командир 50-го Белостокского полка генерал-майор И.П. Сытин; командовавший артиллерией 13-й дивизии генерал-майор П.В. Шепелев; начальник штаба 34-й дивизии генерал-лейтенант П.В. Черкасов; командир 134-го Феодосийского полка полковник П.М. Куссонский. Большинство из них, однако, были репрессированы в 30-е годы.

Несколько высших офицеров корпуса оказались на службе в войсках Украинской державы, некоторые временно, перед переходом на сторону Белого движения, как, например, генерал-лейтенант Н.М. Баташев и генерал-майор П.Г. Васильев-Чечель (командир 52-го Виленского полка). Что же касается генерал-лейтенанта Н.Л. Юнакова, командовавшего VII корпусом на Румынском фронте, то он занимал пост начальника штаба у С. Петюры, был военным министром УНР, а впоследствии стал видным деятелем украинской военной эмиграции.

Начальник 13-й пехотной дивизии генерал-лейтенант Е.М. Де Гениг Михелис, перебравшийся в Польшу, занимал пост председателя Военного совета при военном министре Польши и являлся одним из организаторов вооружённых сил Речи Посполитой. Погиб в 1989 году, во время занятия Польши войсками фашистской Германии.

Генерал-лейтенант М.М. Бутчик (в 1912—1915 гг. командовавший 135-м Керчь-Еникальским полком) занимал пост военного министра в Крымских краевых правительствах С. Сулькевича и С. Крыма.

Глава 2. На полях Гражданской войны

2.1. Возрождение

Для частей VII армейского корпуса формально война закончилась в феврале 1918 года с объявленной командующим Румынским фронтом генералом Д.Г. Щербачёвым демобилизацией. Императорской армии к этому моменту уже не существовало, так как она была упразднена новым большевистским правительством. Однако и прежней России не существовало тоже. Возвращающиеся к своим семьям по месту призыва солдаты и к своим квартирам (если таковые оставались) — офицеры возвращались в охваченную Гражданской войной страну и в разные, по сути, государства. Екатеринославщина, где дислоцировались в основном части 34-й дивизии, стала частью Украинской державы, Крым — место расквартирования 13-й дивизии — представлял собой отдельный край. Общим между ними было то, что весной 1918 года и Украина и Крым были оккупированы германскими и австро-венгерскими войсками.

Установив свою власть с помощью германской военной силы, гетман Украинской державы П.П. Скоропадский занялся формированием собственных вооружённых сил. В Екатеринославе предполагалось развернуть 8-й корпус украинской армии (в составе двух дивизий). Штаб корпуса (имевший статус также штаба округа) формировался на основе оказавшегося в Екатеринославе штаба 5-го Кавказского армейского корпуса (командир генерал-майор И.М. Васильченко), вернувшегося с Кавказского фронта, однако офицерский состав должны были укомплектовать прежде всего находившимися в наличии офицерами бывшей 34-й дивизии. К ноябрю 1918 года удалось сформировать только два полка корпуса (43-й и 44-й), которые размещались в казармах 133-го Симферопольского и 134-го Феодосийского полков, и артиллерийскую бригаду. Офицерство не испытывало симпатии к идее отдельного украинского государства, большинство офицеров сочувствовали Добровольческой армии генерала А.И. Деникина, сражавшейся с красными на Северном Кавказе. Многие рассматривали службу у гетмана как временное явление и возможность обратить оружие против большевиков, тем более что к ноябрю 1918-го, когда становилось всё более очевидным неминуемость поражения Германии от Антанты, гетман и сам всё более склонялся к союзу с Деникиным. Одновременно с процессом формирования корпуса в Екатеринославе подпольно действовал мобилизационный центр Добровольческой армии (начальник полковник Р.К. Островский, командир одного из батальонов 133-го Симферопольского полка [2]), который к ноябрю 1918 года сформировал Екатеринославскую офицерскую дружину. В ноябре германское военное командование подписало мирный договор со странами Антанты, ознаменовавший поражение этой страны, который означал также и окончание германской оккупации Украины. Против гетмана, в одночасье лишившегося поддержки немцев, вспыхнуло националистическое петлюровское восстание, которое быстро охватило большую часть страны и стало угрожать Екатеринославу. 22 ноября корпус оказал сопротивление петлюровским бандам, захватившим город. В сложившихся условиях командование корпуса решило пробиваться на соединение с Добровольческой армией, двигаясь в Крым, где также после ухода немцев стали активно формироваться добровольческие части.

Генерал-майор И.М. Васильченко

История 34-дневного зимнего рейда добровольческого отряда численностью 1050 человек из Екатеринослава в Крым через охваченный петлюровским восстанием Юг Украины (с 27 ноября 1918 по 2 января 1919 г.), получившего название Екатеринославского похода, хорошо описана в литературе [1]. Отметим только, что в его организации большую роль сыграло офицерство 34-й дивизии: генерал-лейтенант Н.М. Баташев (командовал пехотой отряда), старший адъютант штаба полковник И.Г. Коновалов, полковник Р.К. Островский и др.

В Крыму, куда прибыл екатеринославский отряд, также начиналось создание частей Добровольческой армии. Ещё в октябре 1918-го в условиях немецкой оккупации здесь был создан центр по формированию Добровольческой армии под началом генерал-майора Н.А. Де Боде, назначенным представителем ДА в Крыму с 15 ноября 1918 года. В качестве начальника штаба войск ДА здесь был назначен полковник К.К. Дорофеев (в период Первой мировой войны и. д. начальника штаба 13-й пехотной дивизии, затем командир 52-го пехотного Виленского полка (с 28 сентября 1916 г.), кавалер ордена Св. Георгия IV степени). Созданное после ухода немцев Крымское краевое правительство С.С. Крыма заключило соглашение с генералом Деникиным, и 23 ноября было объявлено о вступлении в Крым частей Добровольческой армии. Однако в реальности это были совсем небольшие подразделения — вероятно, только один кубанский казачий полк. Основной же контингент Добровольческой армии в Крыму предполагалось создать на месте из находившихся на полуострове офицеров и других добровольцев. 27 декабря приказом главнокомандующего было объявлено о создании Крымско-Азовского корпуса, куда вошла Крымская сводная пехотная дивизия, формируемая в Крыму; действовавшие в Северной Таврии — Мелитопольский отряд, отдельный Перекопский батальон, Бердянский пехотный полк, а также 3-я дивизия Добровольческой армии, оперировавшая в районе Донбасса (бывшая Дроздовская, под командованием генерала Н.Н. Шиллинга). Командующим корпусом назначен генерал А.А. Боровский, сменивший Де Боде.

Генерал-майор А.А. Корвин-Круковский

Формирование Крымской сводной пехотной дивизии (командир генерал-майор А.В. Корвин-Круковский, на базе которой позже были развёрнуты возрождённые полки 13-й и 34-й дивизий, началось в ноябре 1918 года. Ещё на заключительном этапе немецкой оккупации, в октябре 1918-го, с разрешения немецких властей в Симферополе началось формирование пограничного отряда под командованием капитана Н.И. Орлова. 5 (18) ноября отряд Орлова был принят в состав войск Добровольческой армии как Симферопольский офицерский батальон, вскоре развёрнутый в полк (наименования, разумеется, были условными). Интереснейшие подробности формирования добровольческих подразделений и их последующей боевой деятельности можно почерпнуть из воспоминаний В. Альмендингера, офицера Симферопольского полка: «В Симферополе положение с формированиями было таково: кроме Симферопольского офицерского полка, в составе шести рот с командами, формировался полк 13-й пехотной дивизии, и к февралю это был только очень слабый кадр. В начале года гарнизон Симферополя несколько усилился прибывшим из Екатеринослава походным порядком отрядом генерала Васильченко, часть которого впоследствии образовала кадр полка 34-й пехотной дивизии. <...> Укомплектованных частей в действительности не было (кроме нескольких малых воинских частей, присланных с Кубани и расквартированных в других городах Крыма), были только кадры, части нужно было создавать» [3]. Формированием батальона из чинов бывшей 13-й дивизии занимался бывший командир 49-го Брестского полка, впоследствии 1-й бригады 13-й пехотной дивизии, кавалер ордена Св. Георгия IV степени полковник Г.Б. Андгуладзе. После завершения Екатеринославского похода большая часть отряда генерала Васильченко (пехота) также превратилась в сводный батальон 34-й дивизии, составивший вместе с предыдущим Крымский сводный полк под командованием полковника Андгуладзе. Таким образом, подразделения 13-й и 34-й дивизий вновь соединились в рамках одного командования. Правда, теперь это был всего лишь один полк, и то неполного состава.

Тенденция к возрождению частей старой императорской армии Проявилась по мере разрастания Гражданской войны [26]. Первоначально Белое движение опиралось на добровольчество, из которого возникли так называемые цветные войска — именные корниловские, марковские, алексеевские и дроздовские части. Однако по мере расширения территории, занимаемой Добровольческой армией, среди офицерства, присоединявшегося к ней, возникло своеобразное движение за возрождения прежних полков. Как писал один из участников Белого движения: «Зарождение и формирование новых частей в Добровольческой армии происходило обычно по одному и тому же шаблону. Когда собирались несколько офицеров какого-либо прежнего полка, они начинали мечтать о его восстановлении. Если это были люди энергичные и дельные, то они переходили от слов к делу: разыскивали своих однополчан и образовывали N-скую ячейку» [38]. В большей степени этот процесс затронул кавалерийские части. Что касается полков 13-й и 34-й дивизий, то они восстанавливались не внутри уже существовавших добровольческих формирований, а сразу как отдельные подразделения ДА.

Генерал-майор Г.Б. Андгуладзе

В январе 1919 года Деникин, в связи с реорганизацией Добровольческой армии и создания Вооружённых сил Юга России, принял решение об организации на базе Крымско-Азовского корпуса отдельной Крымско-Азовской добровольческой армии (командующий генерал Боровский) для действий в Северной Таврии и Приазовье. Армия создавалась в составе трёх дивизий. В конце января 1919-го Крымская сводная дивизия была переименована в 4-ю (командир А.В. Корвин-Круковский). Кроме Симферопольского офицерского и Крымского сводного полков, в состав дивизии вошли также Татарский стрелковый полк, формировавшийся в Крыму (просуществовал недолго и был обращён на комплектование других частей), управления 1—4-го артиллерийских дивизионов дивизии, кадровый эскадрон Крымского конного полка, 2-й Таманский конный полк Кубанского казачьего войска. До февраля 1919 года ввиду незаконченности формирования все подразделения дивизии находились в Крыму. Одновременно на базе отрядов, действовавших в Северной Таврии, была создана 5-я дивизия (командир Шиллинг). 3-я дивизия продолжала действовать в Донбассе.

Зимой и весной 1919 года на Юге Украины, в Причерноморье и Приазовье складывалась сложная ситуация. С севера на юг вели наступление части Украинской советской красной армии под командованием П.Е. Дыбенко, однако реальными хозяевами в этих местах были многочисленные банды, среди которых выделялись повстанческие «армии» атаманов Григорьева и Махно. В Одессе, Херсоне, Николаеве и Севастополе высадились войска Антанты, занявшие эти порты после ухода немцев. Добровольческая армия Деникина, оперировавшая на Дону, Северном Кавказе и в Крыму, договорилась с англо-французами о совместных действиях. В свою очередь советское командование установило союзнические отношения с Махно и Григорьевым с целью освободить Юг от «интервентов и белогвардейцев». Несмотря на поддержку Антанты, общее соотношение сил складывалось не в пользу Добровольческой армии. Нас не должна вводить в заблуждение номенклатура боевых соединений, хотя Крымско-Азовской Добровольческой армии противостояли 1-я советская Заднепровская дивизия (П.Е. Дыбенко), 2-я и 3-я советские бригады (созданные из повстанцев), в реальности белые располагали в Северной Таврии не более 3000 штыков, столько же находилось в Крыму, в то время как красные (вместе с повстанцами), по разным данным, превосходили их в 3—5 раз. Ситуация осложнялась неблагоприятной обстановкой в тылу, где то и дело вспыхивали организованные большевиками восстания, а мобилизация осложнялась трениями с Крымским краевым правительством. В результате попытка командования Крымско-Азовской армии организовать оборону Перекопа весной 1919 года не удалась [3]. Остатки 5-й (большая часть отступала в направлении на Таганрог) дивизии и 4-я с боями отошли к Ак-Монайским позициям, где им и удалось закрепиться при помощи кораблей Антанты, которые прикрывали позиции белых артиллерийским огнём с моря.

В мае 1919-го Крымско-Азовская армия была преобразована в 3-й армейский корпус. Собственно, состав корпуса и образовали 4-я дивизия и Отдельная кавалерийская бригада, собранная из кавалерийских частей Крымско-Азовской армии. Вместо генерала А.А. Корвин-Круковского в командование 4-й дивизией вступил генерал-лейтенант С.К. Добророльский, назначенный одновременно и врид командующего 3-м армейским корпусом (вместо раненого Н.Н. Шиллинга). Произошла также некоторая реорганизация дивизии — в связи с выделением из состава дивизии кавалерийских частей она была названа 4-й пехотной дивизией. Кроме этого, из Крымского сводного полка был выделен сводный полк 34-й дивизии (в него были влиты остатки частей 5-й дивизии, отходившие в Крым — расформированные 11 апреля Мелитопольский и Бердянский пехотные полки и Перекопский отдельный батальон). В командование полком вступил генерал-майор, участник «Екатеринославского похода» А.Д. Терлецкий. Крымский сводный полк Андгуладзе, таким образом, состоял теперь целиком из кадров 13-й пехотной дивизии (впоследствии он и получит такое наименование). В мае 1919 года 4-я пехотная дивизия включала в себя, кроме трёх пехотных полков — Крымского сводного, Сводного 34-й дивизии и Симферопольского офицерского, 4-ю артиллерийскую бригаду и 4-ю отдельную инженерную роту.

Генерал-майор А.Д. Терлецкий

Оборона Ак-Моная, целиком лёгшая на плечи 4-й дивизии, длилась с 8 апреля по 5 июня 1919 года. Здесь, на Ак-Монае, взошла звезда ещё одного видного деятеля периода Гражданской войны в России — генерала Якова Александровича Слащёва. Слащёв командовал подразделениями 5-й дивизии, отошедшими в Крым и влитыми в 4-ю дивизию. Поскольку врид командующего 3-м корпусом генерал Добророльский совмещал также и пост начальника 4-й дивизии, пехотные подразделения этой дивизии были сведены в бригаду, которой командовал сначала генерал П.К. Писарев, а затем Я.А. Слащёв. Готовя наступление с Ак-Моная с целью отвоевать Крым у красных, 5 июня 1919 года Слащёв организовал высадку с крейсера «Кагул» десанта в Коктебель. Полторы роты 52-го Виленского полка, высадившись в Коктебеле при помощи буксира «Дельфин», заняли деревню Насыпкой, чем создали угрозу окружения красных войск на Феодосийском перешейке и вынудили их отойти. Впоследствии Слащёв будет неоднократно использовать подразделения 13-й и 34-й дивизий для десантных операций. К слову, подразделения VII армейского корпуса первоначально и готовились для десантирования в Босфор, поэтому многие офицеры были знакомы с проведением десантных операций.

Подразделения 3-го корпуса 16 июня вышли к Перекопу, а в 20-х числах красные части полностью покинули Крым. «Победоносное шествие от Ак-Моная через Перекоп на Бериславль», как назвал его в одном из приказов Яков Александрович, завершилось 27 июня атакой города Алешки и местечка Голая Пристань. 4 июля Деникин телеграммой благодарил Слащёва и командира одного из полков генерала Г.Б. Андгуладзе «за их лихие действия под Алешками и Голой Пристанью» [10, с. 384].

Одновременно с очищением Крыма белые вели активные наступательные действия и на других участках фронта — на Дону, Северном Кавказе и в Поволжье. Красные отступали под натиском ВСЮР, и вскоре под контролем Деникина оказалась весьма обширная территория — Среднего Поволжья, Северного Подонья и Восточной Украины. Казалось, путь на Москву был открыт.

2.2. «Московская директива». Против Махно и Петлюры

В этих условиях 3 июля главнокомандующий Вооружёнными силами Юга России А.И. Деникин ставит перед своими войсками стратегические задачи, получившие в истории Гражданской войны наименование «Московская директива». В ней, в частности, предписывалось: «Имея конечной целью захват сердца России — Москву»: Кавказской армии Врангеля двигаться на Саратов, Пензу, Арзамас, Нижний Новгород, Владимир, Москву... Генералу Сидорину... продолжать выполнение задачи по выходу на фронт Камышин — Балашов. Остальным частям развивать удар на Москву в направлениях: а) Воронеж, Козлов, Рязань и б) Новый Оскол, Елец, Кашира. Генералу Май-Маевскому наступать на Москву в направлении Курск, Орёл, Тула. Генералу Добровольскому (опечатка в фамилии — правильно: Добророльскому. — Авт.) выйти на Днепр от Александровска до устья, имея в виду в дальнейшем занятие Херсона и Николаева. Черноморскому флоту содействовать выполнению боевых задач и блокировать порт Одессу».

Таким образом, первоначальным стратегическим направлением движения белых армий было московское, и 3-й корпус оказывался в далёком тылу наступающих армий. Деникин не предполагал активных действий на Правобережной Украине, используя в качестве обеспеченного фланга реку Днепр. Однако реальный ход событий вскоре внёс свои коррективы: генерал Шкуро захватил Екатеринослав, хотя это не входило в планы Деникина, и начал преследование красных на Правобережной Украине, в то время как наступление в Поволжье развивалось медленно. Это вызвало изменения в первоначальных планах. Деникин согласился на наступление также и в западном направлении, рассчитывая за счёт расширения территориальной базы пополнить войска и обеспечить их ресурсами. Через десять дней после первой «московской директивы», появляется её уточнённый вариант, в котором, в частности, предписывалось частям 3-го корпуса, перейдя Днепр, разворачивать наступление в сторону Одессы. К этому времени в должность командира корпуса вступил Шиллинг.

Силы 3-го корпуса были количественно ничтожны. К 5 июля 1919 года он насчитывал 7693 человек (в т. ч. 751 офицер, нижних чинов: 4497 строевых, 980 вспомогательных и 1465 нестроевых). Тем не менее белые части пользовались поддержкой кораблей Антанты, и в довольно короткий срок им удалось, организуя десантные операции, захватить Николаев, Херсон, Вознесенск. 23 августа высадившийся десант Крымского конного полка, практически не встретив сопротивления, взял Одессу. Расширение театра военных действий, увеличение численности белых войск за счёт мобилизации офицеров и новых добровольцев вызвали реорганизацию 3-го корпуса. Приказом командующего ВСЮР от 20 августа 1919 года № 2018 управление 3-м армейским корпусом было расформировано, а вместо него создан штаб командующего войсками Новороссийской области. «Войска Новороссийской области» (командующий Н.Н. Шиллинг) комплектовались в составе: 4-я пехотная дивизия (врио с 2 августа генерал-майор Я.А. Слащёв), кавалерийская бригада генерала Склярова из двух кавалерийских полков, Кубанский и Донской казачий полки; сводный отряд генерала А.Н. Розеншильд-Паулина в составе Крымского конного и Сводно-драгунского полков; отдельные небольшие подразделения белых войск; 4-й отдельный тяжёлый гаубичный дивизион; отдельная тяжёлая гаубичная батарея; радиотелеграфный дивизион; отдельные телеграфные роты; автомобильный батальон; 8-й авиаотряд; 5-й бронепоездной и 3-й бронеавтомобильный дивизионы; гарнизоны Одессы и Севастополя; отдельные комендантские команды.

Схема «Московской директивы» генерала А.И. Деникина

Основной ударный костяк «новороссийских войск» составляла 4-я пехотная дивизия Я.А. Слащёва. К сентябрю 1919 года в её составе находились: Симферопольский офицерский полк, Сводная бригада из двух полков 13-й пехотной дивизии, в которую был развёрнут Крымский сводный пехотный полк (на 20 сентября 1919 г. 1-й полк насчитывал 1125 штыков при 16 пулемётах, 2-й — 950 штыков при 15 пулемётах) — под командованием Г.Б. Андгуладзе и сводная бригада 34-й дивизии также двухполкового состава под командованием генерал-майора В.В. Теплова (на 20 сентября 1919 г. 1-й полк насчитывал 955 штыков при 14 пулемётах, 2-й — 2236 штыков при 10 пулемётах), запасный батальон, 4-я артиллерийская бригада и 4-я инженерная рота. На 20 сентября 1919 года дивизия имела 5857 штыков, 66 пулемётов, 27 орудий. Всего же в сентябре 1919-го войска Новороссийской области Вооружённых сил Юга России насчитывали 12 595 штыков и 2654 сабель при 167 пулемётах и 61 орудии.

В конце лета и осенью 1919 года 4-й дивизии пришлось столкнуться сразу с несколькими противниками: первоначально это были части красных войск, по мере их оттеснения и развития наступления на Правобережной Украине частям генерала Слащёва пришлось воевать с отрядами Украинской директории С. Петлюры, вступить в соприкосновение с Украинской Галицкой армией (УГА), отступавшей под ударами красных и поляков, и сражаться с повстанцами Махно, которые оказались самым серьёзным противником. Эти операции достаточно подробно описаны самим Я.А. Слащёвым [30], поэтому здесь мы ограничимся только самыми краткими сведениями.

Повстанческая армия Махно было оттеснена Добровольческой армией на Правобережье Днепра после захвата центра движения — села Гуляй-Поля на Екатеринославщине. Сосредоточившись в районе Умани и Елисаветграда, пополнившись за счёт отступавших красных войск, махновцы с севера угрожали частям ВСЮР, двигавшимся к Одессе.

Генерал-майор Я.А. Слащёв

Бои с махновскими формированиями части 4-й дивизии начали в августе 1919 года. В сентябре генерал Слащёв нанес сокрушительные удары по махновцам, разгромив три полка и захватив четыре орудия. Махно отчаянно контратаковал, но 13 сентября белые вошли в тыл армии Махно у станции Помощная, окружив повстанцев. Махно, однако, атаковал части соседней 5-й сводной дивизии в направлении на Елисаветград, смял их, захватил бронепоезд «Непобедимый». Слащёвцам ценой больших потерь (около 500 человек) удалось остановить повстанцев лишь в 15 вёрстах от города и перейти в контрнаступление. Из-за отсутствия боеприпасов махновцы взорвали «Непобедимый» и отступили за реку Синюха на Умань. Здесь Махно вошёл в соприкосновение с петлюровскими частями. Войска Украинской директории, включавшие Надднепрянскую армию УНР и Галицкую армию ЗУНР, вели наступление против красных войск, двигаясь во встречном направлении с войсками ВСЮР. Несмотря на то что и Петлюра, и Деникин считали своим основным врагом красных, им не удалось достичь соглашения о взаимодействии, так как Деникин, стоявший на платформе «Единой неделимой России» считал Петлюру «сепаратистом». Войска ВСЮР развернули против него боевые действия и с успехом теснили его части, заняв Ольвиополь, находившийся в тылу махновцев. Махно, напротив, вступил 20 сентября в союз с Петлюрой, получил у него 700 тыс. патронов и, оставив своих раненых на попечение петлюровцев, готовился к активному сопротивлению. 26 сентября белые заняли Умань, и Махно пошёл на прорыв. 27 сентября 1919 года под селом Перегоновка состоялось крупнейшее сражение Повстанческой армии Махно с войсками Слащёва. Как явствует из воспоминаний начштаба Махно В. Белаша: «Наш первый корпус имел перед собой офицерские полки: 1-й Симферопольский, 2-й Феодосийский и Керчь-Еникальский, занимая линию от Коржевого Кута до Перегоновки по реке Ятрань. Второй корпус занимал линию от Перегоновки до Краснополья также по реке Ятрань, имея перед собою 1-й и 2-й Лабинские полки (пластунские) и 51-й Литовский. Этот восточный участок был главным, а потому было решено уничтожить его до основания. Четвертый Крымский корпус занимал южную оконечность нашего фронта и имел перед собой накануне прибывшие из Одессы и Херсона белогвардейские части, состоявшие преимущественно из гимназистов и реалистов» [4]. 3-й корпус махновцев находился в тылу на западе. Вся конница Махно, сосредоточившись на северном участке возле Умани, находилась в резерве. В целом махновцы полагали, что им противостояло 20 тыс. штыков и 10 тыс. сабель белых. 27 сентября разгорелось яростное сражение. «В селе Краснополье Лабинские полки, воткнув штыки в землю, подняли руки, а литовцы дрались до последнего, пока не были изрублены. В Перегоновке рукопашная схватка разгоралась. Офицерские полки — 1-й Симферопольский, 2-й Феодосийский и Керчь-Еникальский, построив каре, отходили в лесок. Но конница опередила их и, заняв опушку, ударила в клинки... На протяжении 25 вёрст, от реки Ятрань до Синюхи, поле покрывалось изуродованными трупами офицеров. Незначительный их остаток, спасая жизнь, преследовался неумолимыми повстанцами на лошадях. Вот на пути река Синюха — смерть офицеров. Кавалерия успела занять левый берег, установив пулемёты, а маневровые отряды преследовали деникинцев, загоняя в реку. Ещё одна атака — и... офицеров не стало».

В махновской литературе это сражение получило поистине эпическую славу. Со стороны белых описание эпизодов этого боя сделаны В. Альмендингером. Он описывает действия Симферопольского офицерского полка и подтверждает гибель двух батальонов этого полка 4-й дивизии (635 убитых и раненых офицеров и солдат — за весь период сентябрьских боёв с Махно). Белые войска получили чувствительный удар и упустили Махно, но не более. Конечно, ни о каком разгроме войск Слащёва речь не идёт. Как указывает современный исследователь махновского движения В. Голованов: «Сражение под Перегоновкой было событием, которое в ряду крупномасштабных операций Гражданской войны — таких как штурм Перекопа в 1920 году, или менее известных, но не менее дорого обошедшихся белым Орловско-Курской и Воронежской операций в 1919-м, — выглядит достаточно скромно... Известно как будто, что Махно захватил у белых 23 орудия, 100 пулемётов и 620 пленных, а белые подобрали на поле боя несколько сот раненых махновцев — и это всё» [11]. Тем не менее прорыв Махно имел серьёзное политическое значение. В тылу ВСЮР разгоралось махновское восстание. Повстанцы, захватив Кривой Рог, Александровск, Никополь, двинулись на Правобережье к своей старой базе в Гуляй-Поле, дезорганизуя тылы, наводя ужас на население и отвлекая с фронта боеспособные части.

Что касается 4-й пехотной дивизии Я.А. Слащёва, то она продолжила действия против другого противника — объединённых войск УНР и ЗУНР. Последние занимали небольшой район на Брацлавщине и Подолье с центром в Каменце-Подольском, теснимые, кроме белых с востока, красными с севера и поляками с запада. В украинской истории это положение украинской армии было драматически названо «треугольником смерти». Ситуация внутри петлюровских войск была также весьма плачевной. Они состояли из двух частей — Надднепрянской армии С. Петлюры и Галицкой армии (состоявшей из бывших военнослужащих австро-венгерской армии), которой командовал генерал М. Тарнавский. Решение об объединении военных усилий двух армий было принято в начале 1919 года, при заключении союза (Злука) между Украинской и Западно-Украинской Народной Республиками (последняя образовалась на территории Галиции после распада Австро-Венгрии). Хотя Галицкая армия вынуждена была покинуть Западную Украину, захваченную поляками, в союзе с войсками УНР, галичане одновременно с деникинцами вошли в Киев в августе 1919-го. Но на этом успехи закончились, украинские войска в трудных условиях войны на три фронта, лишённые снабжения и поражённые эпидемией тифа, стремительно теряли боеспособность. Между Петлюрой и генералом Тарнавским существовали большие разногласия политического свойства. Тем не менее С. Петлюра решил предпринять наступление против войск Новороссийской области и даже потеснил части полковника Андгуладзе, но в итоге это привело к краху петлюровской армии [27].

Схема действий Симферопольского офицерского полка в составе 4-й дивизии

Несмотря на тяжёлое положение своей «уманской группы», понёсшей потери в результате махновского прорыва, Слащёв контратаковал противника и нанёс ему серию чувствительных поражений. «Катастрофа, — отмечает автор биографии Слащёва Кручинин, — подействовала... на командование галичан: оно обратилось с просьбой о перемирии, и 24 октября (6 ноября) было заключено предварительное соглашение о переходе Галицийской армии на сторону Деникина» [10, с. 384]. Так называемые зятьковские соглашения, подписанные Слащёвым и генералом Тарнавским, подвели итог существованию корпуса «Украинских сечевых стрельцов» (из которых, собственно, и выросла Галицкая армия), начавшего свою историю в период Первой мировой войны. Это представляется весьма символичным, если учесть, что первыми столкнулись с «сечевиками», входившими в состав австрийского ландвера именно войска VII корпуса генерала Экка в зимних боях в Карпатах в 1915 году. Теперь, в конце 1919-го, история этого подразделения завершалась усилиями подразделений тех же самых 13-й и 34-й дивизий. Более того, часть «сечевиков», перешедших на сторону белых, в составе Славянского полка участвовали бок о бок с вчерашними противниками в последних боях за Крым в следующем, 1920 году. Петлюра, столкнувшись с «предательством» галичан, увёл остатки своих войск в Польшу. Украинская республика перестала существовать. Ещё одним символичным моментом было то, что преследуя петлюровцев, войска 4-й дивизии, в которую входили сводные бригады 13-й и 34-й дивизий, вышли к городу Проскуров. Именно отсюда начинался в 1914 году славный боевой путь VII армейского корпуса. Теперь помнивших начало этого пути оставалось очень и очень мало.

Покончив с Петлюрой, Слащёву предстояло продолжить борьбу с Махно. В ноябре 1919 года вождь крестьянского повстанчества, теснимый на левом берегу белыми, «разметав, — как пишет Слащёв, — в разные стороны войска начальника обороны Екатеринослава, овладел этим городом с налёта...». Учитывая, что красные войска на севере перешли в наступление, махновское движение в тылу деникинских войск создавало огромную угрозу для всего фронта ВСЮР. В этих условиях на части Слащёва возлагается главная задача по ликвидации махновщины на правобережье Днепра.

В декабре «новороссийские войска» подвергаются реорганизации, ввиду того что их частям пришлось решать разные задачи. На базе штаба 4-й пехотной дивизии воссоздаётся 3-й корпус под командованием Я.А. Слащёва. В его состав входят бывшие сводные бригады 13-й (генерал-майор Г.Б. Андгуладзе) и 34-й пехотной дивизии (генерал-майор В.В. Теплов), разворачиваемые в дивизии четырёхполкового состава. Ни о какой полноценности состава этих подразделений, конечно, речь не шла, полки едва достигали численности рот. И в целом новый корпус с приданными ему другими частями (конная группа) по численности соответствовал прежней 4-й дивизии, насчитывая в своём составе около 3,5 тыс. штыков и сабель, 2 броневика, 30 пушек. Наиглавнейшей задачей корпуса становится очищение от Махно, войска которого насчитывали не менее 6 тыс. человек, Екатеринослава.

Генерал-майор В.В. Теплов

Махновский фронт выстроился в излучине Днепра по линии Пятихатки — Кривой Рог — Архангельское. Направление главного удара было намечено Слащёвым по направлению железной дороги Пятихатки — Екатеринослав. Впереди должны были идти два бронепоезда, затем — несколько составов с войсками, прикрываемые с флангов частями 13-й дивизии.

«В середине декабря, — пишет историограф махновского движения, — Слащёв нанёс удар. Части третьего корпуса белых без труда пробили гнилое рядно махновского фронта у Пятихаток и стремительно двинулись на Екатеринослав».

21 декабря на рассвете началась общая атака города. «Во главе всех частей в 10 часов утра в город ворвалась 13-я пехотная дивизия со своим начдивом, и махновцы, потеряв два бронепоезда, три броневика, 4 орудия и около 3000 пленных, бежали...» — вспоминал Слащёв. На следующий день, 22 декабря, когда белые уже праздновали победу, Махно нанёс контрудар. Несмотря на решимость, повстанцам добиться успеха не удалось. «Перегруппировав свои части, Слащёв отрезал прорвавшихся в город махновцев и блокировал прорыв на фронте. К четырём часам вечера уличный бой затих: израсходовав патроны, оказавшиеся в ловушке махновцы вынуждены были сдаться. Слащёв пишет, что в плен было взято около двух тысяч человек. 22 декабря в 11 часов вечера, под покровом темноты, махновцы вновь атаковали город: белые отвечали сосредоточенным огнём, атака не набрала силы и захлебнулась. 23 декабря Махно произвёл на позиции белых шесть бесплодных атак. На рассвете 24 декабря Махно вновь приказал своим частям атаковать, но атака шла так вяло, что захлебнулась в двух вёрстах от позиции белых... Махновцы выдохлись. Почувствовав это, хладнокровный Слащёв бросил вперёд свои силы: сильный контрудар, разметавший остатки собранных Махно сил, лишил его последней надежды на овладение городом» [11].

Триумф Слащёва — возмездие за Перегоновку — был полным, но кратковременным, наступление красных неумолимо развивалось, и 1 января в Екатеринослав вошли части регулярной Красной армии. Незадолго до этого Слащёв получил приказ к отходу с целью прикрыть своими войсками Северную Таврию и Крым.

2.3. Оборона Крыма

Свои силы в конце 1919 года Слащёв оценивал в 2200 штыков, 1200 шашек и 32 орудия (13-я пехотная дивизия — около 800 штыков, 34-я пехотная дивизия — около 1200 штыков, 1-й Кавказский стрелковый полк — около 100 штыков, Славянский полк — около 100 штыков, чеченцы — около 200 шашек, Донская конная бригада полковника Морозова — около 1000 шашек и конвой Штаба корпуса — около 100 шашек, 24 лёгких и 8 конных орудий) [29, с. 42]. Эти силы получили наименование «Крымский корпус», поскольку ввиду недостаточности их количества Слащёв принял решение не обороняться в Северной Таврии, а закрепиться в Крыму. Основные силы корпуса двигались в Крым походным порядком, а 34-я дивизия с обозами — по железной дороге на Николаев, откуда должна была переправиться на кораблях в Севастополь. Корпус продвигался по территории, охваченной махновским восстанием и бандами «зелёных». Тем не менее ему удалось благополучно достичь перешейков и приступить к организации обороны. 34-й дивизия не смогла погрузиться на корабли и двинулась в Крым через Херсон также походным порядком. Возникла опасность того, что 34-я дивизия может быть отрезана от Крыма наступающими силами красных. 12 января Слащёв повёл наступление на их авангардные части под Ново-Алексеевкой и соединение 34-й дивизии с корпусом благополучно осуществилось.

Оборона Крыма зимой и весной 1920 года стало предметом специального описания Слащёвым в его мемуарах, поэтому не имеет смысла останавливаться на этих событиях подробно. Умело маневрируя своими войсками, Слащёву удалось не пропустить части 13-й Советской армии в Крым и тем самым почти на год продлить существование белой территории на Юге России. Оборона, организованная Слащёвым и осуществляемая главным образом частями 13-й (генерал-майор Андгуладзе) и 34-й (врио И.М. Васильченко, Н.П. Стокасимов) дивизий позволила командованию ВСЮР организовать эвакуацию в Крым белых войск Деникина из Новороссийска после катастрофических поражений на Кубани, быстро привести белые части в порядок, что было осуществлено новым командующим ВСЮР генералом Врангелем. Уже в апреле Вооружённые силы Юга России были реорганизованы и получили наименование «Русская армия».

Генерал-майор Н.П. Стокасимов

В рамках общей реорганизации на базе «Крымского корпуса» Я.А. Слащёва был сформирован 2-й корпус Русской армии. Он включал 13-ю и 34-ю пехотные и 1-ю кавалерийскую дивизии, 2-й отдельный тяжёлый артиллерийский дивизион, 2-й отдельный позиционный артиллерийский дивизион (на базе управления 2-й артиллерийской бригады), 4-ю отдельную инженерную роту и 3-ю отдельную телеграфную роту. Общая численность корпуса определялась его командиром в 3 тыс. человек [31, с. 149]. Командовал корпусом по-прежнему Я.А. Слащёв, получивший от Врангеля за оборону Крыма почётный титул «Крымский». По советским данным, против Слащёва «на фронте Скадовск — Геническ — Кирилловна и далее до Ногайска развернулась 13-я Красная армия в количестве всего 12 765 штыков и сабель (Латышская, 3, 46, 52-я стрелковые дивизии, 85-я и 124-я стрелковые бригады)» [19, с. 566]. По воспоминаниям Слащёва, его корпус отличался не только высокой боеспособностью, но и дисциплиной, так как его части не были замечены в грабежах населения. Несомненно, это было следствием не только позиции Слащёва, но и тем, что основной костяк офицеров этого корпуса был сформирован из старых полков VII корпуса, издавна связанных с Крымом. Даже свой конвой Слащёв сформировал из проверенных «крымцев».

К началу лета Врангель планировал осуществить крупное наступление из Крыма в Северную Таврию, для того чтобы захватить хлебный район и расширить базу снабжения своих войск в Крыму. Корпусу Слащёва надлежало сыграть в этом выходе из Крыма особую роль. Согласно разработанному им плану, 2-й корпус должен был высадиться на Азовском побережье в тылу красных, захватить Мелитополь и развивать наступление далее на север. С момента организации Коктебельского десанта Слащёв испытывал неослабевающий интерес к организации десантных операций. 8 июня корпус Слащёва с приданной вместо 1-й конной дивизии 2-й отдельной сводной конной бригадой Шифнер-Маркевича был переброшен в Феодосию, откуда на кораблях доставлен к месту высадки у села Кирилловка. Высадка была произведена благополучно и в полной тайне от красного командования. Корпусу с небольшими потерями (40 человек убитыми и ранеными) удалось выполнить поставленную задачу и облегчить основным силам Врангеля выход на оперативный простор. «Захват Мелитополя привёл к окончательному расстройству управления армией. Оперативное взаимодействие частей стало невозможно», — указывали советские военные историки Какурин и Вацетис [19, с. 577].

Схема общей обстановки. Октябрь 1920 г.

В июле 1920 года части корпуса Слащёва (13-я дивизия) сыграли большую роль в окружении и ликвидации конной группы Жлобы (в составе конного корпуса, 2-й кавалерийской и 40-й стрелковой дивизий). В целом летом 1920 года Врангелю удалось занять обширный участок левобережья Днепра и выйти к Александровску. 2-й корпус получает задачу обеспечения обширного фронта в южном течении Днепра. Как раз именно здесь, в районе Берислава — Каховки, советское командование наметило нанесение главного удара в августе 1920-го, стремясь ударом в тыл врангелевской группировке, находящейся в Северной Таврии, отрезать её от Перекопа и разгромить, не допустив в Крым. В районе Берислава советскому командованию удалось создать огромный перевес сил. К началу операции 6 августа 1920 года на правом берегу Днепра была развёрнута группа в количестве «12 961 бойца при 220 пулемётах, 71 лёгком, тяжёлом и полутяжёлом орудии, что давало на 1 км фронта 270 штыков, 5 пулемётов, 3 орудия. Противник (корпус Слащёва. — Авт.) на своём участке фронта против этой группировки красных располагал всего 870 штыками, 126 саблями, 65 пулемётами, 14 лёгкими орудиями, что составляет на 1 км фронта 20 штыков и сабель, 1½ пулемёта и около ¼ орудия» [19, с. 594]. Красные имели в резерве 9787 бойцов при 24 орудиях, белые же располагали в своем тылу резервами вторых бригад 13-й и 34-й пехотных дивизий и 8-го кавалерийского полка общей численностью в 3600 штыков и сабель при 14 лёгких и тяжёлых орудиях. Несмотря на столь подавляющее (более чем 10-кратное в живой силе) численное превосходство, красным не удалось достичь поставленной цели. Первоначально потеснив части Слащёва, они натолкнулись на стойкое сопротивление 13-й и 34-й дивизий. Выдвинув из резерва конницу генерала Варбовича, Слащёв ценой больших потерь (1200 убитыми и ранеными в 13-й дивизии и 600 человек — в 34-й) остановил наступление правобережной группы красных и даже принудил её к частичному отходу за Днепр. Красным, правда, удалось удержать небольшой плацдарм и переправы через Днепр у Каховки, что сохраняло угрозу для тыла Русской армии. Это обстоятельство было вменено в вину генералу Слащёву Врангелем, и он, посчитав себя незаслуженно обиженным, подал в отставку. Между Слащёвым и Врангелем давно существовали натянутые отношения. Последний обвинял комкора-2 в злоупотреблении вином и кокаином и, как только представилась возможность, заменил его генералом В.К. Витковским — дроздовцем, ветераном Белого движения, которого характеризовал как исключительно хорошего организатора, что «было особенно важно для 2-го корпуса, сильно расстроенного управлением последнего командира (т. е. Слащёва)» [9, с. 327]. В состав корпуса по-прежнему входили: 13-я (генерал-майор Андгуладзе) и 34-я (генерал-майор П.П. Непенин, участник Бредовского похода, сменивший в июле генерала В.В. Теплова) пехотные дивизии, Сводный гвардейский пехотный полк, 2-й отдельный тяжёлый артиллерийский дивизион, 4-я позиционная батарея, 2-я и 5-я отдельные инженерные роты и 2-я отдельная телеграфная рота. Все последующие дни корпус вёл бои в районе Каховского плацдарма. 23 августа (ст. ст.), произведя перегруппировку (корпусу была придана 6-я пехотная дивизии), части 2-го корпуса предприняли новую попытку отбить Каховский плацдарм и отбросить красных за Днепр. Попытка оказалась неудачной: «Группа генерала Андгуладзе (13-я и 34-я пехотные дивизии), — писал позже генерал Врангель, — атаковала противника в два часа в направлении М. Каховки. Не будучи в состоянии преодолеть проволочные заграждения, части 13-й и 34-й пехотных дивизий залегли под проволокой, расстреливаемые артиллерийским и пулемётным огнём. Перед рассветом, ввиду всё усиливающегося обстрела, части были оттянуты в исходное положение. В семь часов утра всем частям группы генерала Витковского было приказано занять наиболее выгодное положение и приступить к активной обороне» [9, с. 327].

С 4 сентября 1920 года 2-й корпус был включён во 2-ю армию генерала Д.П. Драценко, образованную в составе Русской армии Врангеля. К этому времени в жестоко пострадавшие в каховских боях полки были пополнены частями прибывшего из Польши отряда генерала Бредова (на 1 августа 1920 г. 34-я дивизия насчитывала 245 офицеров и 3103 солдата при 18 орудиях и 101 пулемёте). В конце сентября генерал Врангель наметил начало крупной наступательной операции, результатом которой должно было стать форсирование Днепра и вступление во взаимодействие с польскими войсками, действовавшими на Украине. Наступление, однако, ждала неудача. Столкнувшись с превосходящими силами противника, командующий 2-й армией генерал Драценко не решился двигаться дальше и отдал приказ об отходе за Днепр. Неудачей закончилась и последняя попытка 2-го корпуса отбить Каховку 1 октября (ст. ст.). Как и во время прежних попыток, «наши части, — писал Врангель, — дойдя до проволоки, продвинуться дальше не могли, залегли и несли тяжёлые потери от жестокого артиллерийского огня. Отряд танков, прорвавшийся в Каховку, почти целиком погиб» [9, с. 327]. После этих неудач последовала новая реорганизация армии, в соответствии с которой 2-й корпус оказался в составе 1-й армии генерала Кутепова, занимая по-прежнему позиции перед роковым каховским тет-де-поном.

Генерал-майор В.К. Витковский

Эпопея Белого движения подходила к концу. По замыслу советского командования, решившего к концу 1920 года покончить с Врангелем, и стянувшего к врангелевскому фронту многократно превосходящие силы, главный удар должен был наноситься именно с Каховского плацдарма с целью отрезать белым путь из Северной Таврии в Крым. Части 13-й и 34-й дивизий в который раз оказывались на самом острие удара врага. Над ними, как и над всем белым Крымом, нависла угроза неминуемой гибели, которая была разлита, казалось, в самой природе: «16 октября мороз с утра достиг 14 градусов. Спустился густой туман. В нескольких шагах ничего не было видно. К вечеру поступило донесение от 2-го корпуса, что части последнего, теснимые противником, продолжают отходить к Перекопу. Крупные массы конницы красных, обтекая правый фланг 2-го корпуса, быстро продвигались на восток, 1-я конная армия красных всей своей массой двинулась в тыл нашим армиям, стремясь отрезать их от Крыма», — вспоминал главнокомандующий.

Тем не менее Врангелю удалось последним броском вывести свои войска к перекопским позициям. Но Северная Таврия была потеряна, наступил «последний парад» белого воинства. 2-й корпус генерала Витковского (по советским данным, всего до 1500 штыков и 320 сабель) получил задачу оборонять Крым на участке от побережья Азовского моря до Литовского (Чувашского) полуострова на Сиваше, отсюда, до побережья Чёрного моря (т. е. Турецкий вал), передавался для обороны 1-му корпусу генерала Писарева. 13-я дивизия и бригада 34-й дивизии были сосредоточены в качестве резерва в тылу Кубанской бригады в районе Карповой балки, между двумя озёрами, для обороны Литовского полуострова. Вторая бригада 34-й дивизии занимала позиции близ станции Таганаш на Чонгарском участке [13, с. 54].

Генерал-майор П.П. Непенин

Последние боевые действия 13-й и 34-й дивизий нашли отражение в советских описаниях Перекопско-Чонгарской операции, причём из них следует, что полки дивизии до конца выполнили свой долг. Операция по овладению Перекопом началась с попытки красных выйти в тыл через Литовский полуостров. Здесь части советской 153-й стрелковой бригады и 15-й дивизии были задержаны Кубанской бригадой и брошенными из Армянска двумя Дроздовскими полками. «Вслед за этим, — как пишет Триандафилов, автор одного из очерков, — контратака была проведена частями 13-й и 34-й пехотных дивизий противника против нашей 15-й стр. дивизии. ...До 18—19 час. бой этот длился на южных выходах из Литовского полуострова, причём противнику удалось удержать за собой и Караджанай, и самые выходы из полуострова» [36, с. 71]. В этот же день красные атаковали Турецкий вал. Несмотря на то что за день боёв они не смогли овладеть позициями противника, в ночь с 8 на 9 ноября белые оставили вал и отошли на Юшуньские позиции (по северной окраине озёр Красное, Старое). Одновременно к Карповой балке был подтянут весь конный корпус (1-я, 2-я и Кубанская конные дивизии, Терско-Астраханская бригада) для удара совместно с 2-м армейским корпусом во фланг и тыл красным частям, наступающим от Перекопа на Юшунь.

Части 51-й дивизии красных 10 ноября атаковали Юшуньские позиции и овладели передней линией окопов. Одновременно 52-я и 15-я стрелковые дивизии перешли в наступление на участке 2-го корпуса и глубоко потеснили 13-ю дивизию. Однако сосредоточенным артиллерийским и пулемётным огнём наступление красных здесь было остановлено, а затем контратакой во фланг со стороны Сиваша частями 2-го корпуса и 1-й кавдивизией корпуса Барбовича их части были отброшены к самому выходу из Литовского полуострова.

Схема боёв за Перекоп. Ноябрь 1920 г.

«К ночи на 11 ноября положение на Перекопском перешейке сложилось так, что противники, одержав успехи на противоположных флангах, взаимно угрожали тылам друг друга» [13, с. 59]. С рассветом 11 ноября боевые действия на Перекопском направлении возобновились по всему фронту. И если советская 51-я дивизия совместно с подошедшей Латышской дивизией успешно продолжали теснить белых, то в районе Карповой балки, «бросив в контратаку Терско-Астраханскую бригаду конного корпуса», противник «всеми силами последнего и пехотными частями 2-го корпуса вновь перешёл в решительное контрнаступление против 15 и 52 с. д., создав к 11 час. для них крайне критическое положение» [13, с. 59]. Лишь введение в бой Фрунзе свежих частей 7-й, 16-й кавдивизий и отрядов Махно решило дело здесь в пользу советов.

На Чонгарском направлении, где сражалась бригада 34-й дивизии, бой также принял крайне ожесточённый характер. Наступающие части красных понесли потери от 60 до 90% личного состава. Как пишет автор стратегического очерка Голубев, «264-й полк дивизии многократно пытался форсировать длинную 174-километровую дамбу, но безуспешно. С вечера повторяет атаку, и, внезапно появившись перед утомлённым боем и перенёсшим внимание на Тюн-Джанкойский полуостров противником, овладевает штыковой атакой первой линии укреплений, выбив отсюда 134-й пехотный полк 34-й дивизии белых» [13, с. 59]. Сопротивление арьергардных частей армии Врангеля, в том числе 13-й и 34-й дивизий, привело к крайнему утомлению наступающих красных войск, из-за чего они остановились 12 ноября на днёвку, позволив белым организованно отойти к портам для эвакуации.

2.4. Галлиполи

Последний корабль с эвакуируемыми офицерами и солдатами Русской армии 16 ноября покинул последний крымский порт. Всего на кораблях Черноморского и Добровольного флотов в Константинополь было вывезено 146 тыс. человек, не считая судовые команды. Казачьи части были размещены в районе Чаталджи, под Константинополем, и на острове Лемнос, регулярные подразделения Русской армии размещались на Галлиполийском полуострове. Всего в Галлиполи прибыло 25 868 человек из различных армейских частей. Сколько из них представляло 13-ю и 34-ю дивизии, сказать сейчас весьма затруднительно. Готовясь в своё время для десантирования на Босфор, эти части прибывали теперь в Проливы в качестве политических беженцев. 19 ноября приказом главнокомандующего (№ 4721) все военнослужащие были объединены в 1-й армейский корпус в составе пехотной и кавалерийской дивизии. 1-я пехотная дивизия генерал-лейтенанта Витковского была сформирована в следующем составе:

а) Корниловский ударный полк — из Корниловской дивизии;

Церковь Алексеевского полка в Галлиполи

б) Марковский пехотный полк — из Марковской дивизии;

в) Сводно-стрелковый генерала Дроздовского полк — из Дроздовской дивизии;

г) Алексеевский пехотный полк — из Алексеевского полка, Сводно-гвардейского полка, частей 6, 13 и 34-й пехотных дивизий (при каждом пехотном полку состояли одноимённые конный и артиллерийский дивизионы и инженерные роты);

Генерал от инфантерии Э.В. Эки среди командования Белого движения. Галлиполи

д) Артиллерийский батальон — из частей тяжёлой, крепостной и бронепоездной артиллерии.

Таким образом, части 13-й и 34-й дивизий были влиты, как и остатки прочих армейских подразделений, в Алексеевский пехотный полк. В отличие от других «цветных» полков, в которые были свёрнуты ранее существовавшие дивизии, Алексеевского полка к этому времени не существовало. В различных боях Гражданской войны он был практически полностью уничтожен. Одно время в 1920 году состав полка даже был полностью влит в 52-й Виленский полк 13-й дивизии (вновь выделен из неё перед десантом на Кубань). В возрождённом полку (командир генерал-майор Ю.К. Гравицкий) алексеевцы составляли лишь одну роту; очевидно, большую часть полка составили военнослужащие 13-й и 34-й дивизий. На этом история славных подразделений Российской императорской армии, Вооружённых сил Юга России и Русской армии Врангеля завершилась. Некоторым напоминанием о них было «Объединение чинов 13-й пехотной дивизии», созданное в Париже генерал-майором Г.В. Андгуладзе, единственным представителем высшего командного состава корпуса, неизменно проделавшего весь крестный путь с 1914 по 1920-й вместе с его частями. Начав мировую войну в качестве офицера 49-го Брестского пехотного полка, он закончил Гражданскую начальником 13-й дивизии, нередко исполняя обязанности командира сводного отряда обеих дивизий. По некоторым данным, Объединение просуществовало вплоть до Второй мировой войны.

Литература

1. 1918 год на Украине. Россия забытая и неизвестная. Т. 5 / сост. С. Волков. М., 2001.

2. Александров А. Венок на могилу полковника Островского // Посев. 2001, № 10. URL: http://rucont.ru/file.ashx?guid=eac4fa2d-6de7-4a09-al36-f5c089c09df7

3. Альмендингер В. Симферопольский офицерский полк. 1918—1920 гг. // Военно-Историческая Библиотека «Военной Были». № 4. Лос-Анджелес. 1962. URL: http://srn-feodosia.ru/simferopolsikj-oficerskij-polk/simferopolskij-oficerskij-polk.html#more-885

4. Белаш В., Белаш А. Дороги Нестора Махно. М., 1993. URL: http://fanread.ru/book/6789786/?page=107

5. Белой А. Галицийская битва. М.; Л.: Воениздат, 1929.

6. Бобков А.А. 52-й Виленский пехотный полк // Military Крым. 2005, № 1. С. 47—54.

7. Брусилов А.А. Воспоминания. М.: Воениздат, 1963.

8. Ветошников Л.В. Брусиловский прорыв: оперативно-стратегический очерк. М., 1940.

9. Врангель П.Н. Гражданская война в России: оборона Крыма. М.: ООО «Изд-во АСТ»: СПб.: Terra Fantastica, 2003.

10. Генерал-лейтенант Я.А. Слащов-Крымский // Белое движение. Исторические портреты / сост. А.М. Кручинин. М., 2006. URL: http://booksonline.com.ua/view.php?book=57893&page=130

11. Голованов В.Я. Нестор Махно. М.: Мол. гвардия, 2008. URL: http://www.e-reading.by/chapter.php/86841/17/Golovanov_-_Nestor_Mahno.html

12. Головин Н.Н. Дни перелома Галицийской битвы (1—3 сентября нового стиля). Из истории кампании 1914 г. Т. 4. Париж, 1940.

13. Голубев А.В. Перекопско-Чонгарская операция: оперативный очерк // Перекоп и Чонгар: сб. ст. и материалов / под общ. ред. А.В. Голубева. М.: Гос. воєн, изд-во, 1933.

14. Гутор А.Е. Оборона корпуса на широком фронте. Действия 7-го русского корпуса с 3 по 6 сентября 1915 г. М.: Воениздат, 1939.

15. Гутор А.Е. Фронтальный удар пехотной дивизии. М.: Воениздат, 1936.

16. Егоров Н., Жебровский С. «Ни пяди земли, даже для погребения, не имею...»: судьбы георгиевских кавалеров Первой мировой // Година. 2014, № 8. С. 76—79.

17. Зінкевич Р.Д. Українсько-більшовицька конфронтація на Південно-Західному та Гумунському фронтах у кінці 1917 р. — на початку 1918р. URL: vuzllib.su/articles/1615-Українсько-більшовицька_конфронтація_на_південно-західному_та_румунському_фронтах_у_кінці_1917_р/1.html

18. «Историк отличается от современников только тем, что правду эту выдумает»: Фронтовые дневники генерала А.Е. Снесарева / публ. И.С. Даниленко, И.А. Анфертьева // Военно-исторический журнал. 2003, № 8. С. 35—40.

19. Какурин Н.Е., Вацетис И.И. Гражданская война. 1918—1921. СПб.: ООО «Изд-во «Полигон», 2002.

20. Каширин В.Б. Взятие горы Маковка: неизвестная победа русских войск весной 1915 г. М.: Регнум, 2010.

21. Керсновский А.А. История Русской армии: в 4 т. Т. 3. URL: http://militera.lib.ru/h/kersnovsky1/index.html (Переизд.: Керсновский А.А. История Русской армии: в 4 т. М.: Голос, 1992—1994. 1220 с.).

22. Корба М. Командный состав 13-й пехотной дивизии в Первой мировой войне (1914—1918 гг.): краткий биограф. очерк [Электронный ресурс] // Крымский Военно-исторический портал. URL: military.sevstudio.com/komandny-sostav-13pd

23. Корба М. (Словакия). «Крымская Голгофа» в словацких Карпатах // Military Крым. 2010, № 16. С. 37—42.

24. Крымская Книга Памяти Великой войны 1914—1918 годов / сост. А.И. Григоров. М.: Моск. издат. дом, 2014. Т. 1. 750 с.

25. Рождественский М. Луцкий прорыв. М., 1938.

26. Рябуха Ю. К вопросу о формировании частей в Добровольческой армии в1919 г. // Military Крым. 2007, № 5.

27. Савченко В.А. Двенадцать войн за Украину. Харьков: Фолио, 2006. URL: http://militera.lib.ru/h/savchenko_va/index.html

28. Сергеев-Ценский С.Н. Собрание сочинений: в 12 т. Т. 9: Преображение России. М.: Правда, 1967.

29. Слащёв Я. Крым в 1920 г.: отрывки из воспоминаний // Слащов-Крымский Я.А. Белый Крым. 1920 г. Мемуары и документы. М.: Наука, 1990.

30. Слащёв Я. Материалы для истории Гражданской войны в России (Операции белых, Петлюры и Махно на Украине в последней четверти 1919 года) // Военный вестник. 1922, № 9—10, № 11. С. 32—37; № 12. С. 41—44; № 13. С. 49—51.

31. Слащов-Крымский Я.А. Требую суда общества и гласности (Оборона и сдача Крыма. Мемуары и документы) // Слащов-Крымский Я.А. Белый Крым. 1920 г. Мемуары и документы. М.: Наука, 1990.

32. Снесарев А.Е. Письма с фронта. 1914—1917. М.: Кучково поле, 2012.

33. Стратегический очерк войны 1914—1918 гг.: в 7 ч. / сост. Я.К. Цихович; Комиссия по исследованию и использованию опыта Мировой и Гражданской войны. М.: Высший воен. редсовет, 1920—1923. Ч. 2: Период с 1 (14) сентября по 15 (28) ноября 1914 г. / сост. Г. Корольков. М., 1923.

34. Стратегический очерк войны 1914—1918 гг.: в 7 ч. / сост. Я.К. Цихович; Комиссия по исследованию и использованию опыта Мировой и Гражданской войны. М.: Высший воен. редсовет, 1920—1923. Ч. 5: Период с октября 1915 г. по сентябрь 1916 г. Позиционная война и прорыв австрийцев Юго-Западным фронтом / сост. В.Н. Клембовский. М., 1920.

35. Стратегический очерк войны 1914—1918 гг.: в 7 ч. / сост. Я.К. Цихович; Комиссия по исследованию и использованию опыта Мировой и Гражданской войны. М.: Высший воен. редсовет, 1920—1923. Ч. 6: Период от прорыва Юго-Западного фронта в мае 1916 г. до конца года / сост. А.М. Зайончковский. М., 1923.

36. Триандафилов В.В. Перекопская операция Красной армии: тактический этюд // Перекоп и Чонгар: сб. ст. и материалов / под общ. ред. А.В. Голубева. — М.: Гос. воен. изд-во, 1933.

37. Черныш А.В. На фронтах Великой войны: воспоминания. 1914—1918. М.: Кучково поле, 2014. (Живая история).

38. Штейфон Б.А. Кризис добровольчества // Белое дело. Добровольцы и партизаны. М.: Голос, 1996. — С. 247—350.

39. Экк Э.В. От Русско-турецкой до Мировой войны: воспоминания о службе. 1868—1918. М.: Кучково поле, 2014. 676 с. (Живая история).

40. Юшко В. 48-я пехотная дивизия. URL: http://www.grwar.ru/library/Yushko_48id/ index.html

41. Alexandra Şerban. Bătălia de la Mărăşeşti, pe unde nu se trece! URL: http://www.historia.ro/exclusiv_web/general/articol/batalia-marasesti-unde-nu-se-trece

42. Bătălia de la Mărăşeşti (1917) George Marcu (coord.), Enciclopedia bătăliilor din istoria românilor, Editura Meronia, Bucureşti, 2011. URL: http://enciclopediaromaniei.ro/wiki/

43. Kiriţescu C. Istoria războiului pentru intregirea României. T. 2. Bucureşti, 1989. Английский перевод описания битвы при Марашешти доступен здесь: http://1914-1918.invisionzone.com/forums/index.php?showtopic=116534

44. Victor Nitu. Battle of Marasesti (August-September 1917). URL: http://www.worldwar2.ro/arme/?article=117

Примечания

1. Состав VII армейского корпуса в декабре был таким: 34, 65, 78-я пехотные дивизии, 1-я и 2-я льготная Кубанская дивизия (РГВИА, ф. 2067, оп. 1, д. 438: Боевое расписание частей ЮЗФ 1914—15 гг. С. 152; Боевое расписание частей ЮЗФ на 4 декабря 1914 г.).

2. Эта редкая степень ордена была вручена ему «за то, что в бою 28 июля 1916 г. у д. Нетерпинце, лично командуя вверенным ему 2-м пограничным Заамурским конным полком и видя, что германцы густыми цепями ведут с высот 384 и 374 атаку на левый фланг 135-го пехотного Керчь-Еникальского полка и в образовавшийся прорыв между частями названного полка и 49-го пехотного Брестского, угрожая этим частям и двум выдвинутым вперёд сотням полка быть отрезанными от переправы у д. Нетерпинце, он, невзирая на неравенство сил (около 4 батальонов германской пехоты) с полным самоотвержением внезапно бросился в конную атаку под ураганным артиллерийским и ружейным огнём с оставшимися в его распоряжении 4 сотнями полка, привёл противника в полное расстройство, частью изрубив и частью обратив в бегство, чем оказал самое решительное содействие нашей пехоте, дав возможность заполнить образовавшийся прорыв и прочно закрепить своё положение».

3. Шишкевич Михаил Иванович (1862—?) — первый русский авиационный генерал. Служил в Генеральном штабе. В 1910—1912 гг. — Генерал-квартирмейстер штаба Московского ВО. С августа 1912 по декабрь 1913 г. командовал Воздухоплавательной частью при Главном управлении Генштаба.

4. Особенно следует отметить действия артиллерии VII корпуса. Командир 2-го дивизиона 13-й артиллерийской бригады Л.И. Федулаев был представлен к внеочередному производству в генерал-майоры (приказ от 31 августа 1917 г.) «за решающее участие артиллерии VII-го арм. корпуса в отражении германских войск маршала Макензена под Марашешти на Румынском фронте».

5. В частях VII корпуса в период Первой мировой войны в качестве нижних чинов служило несколько известных впоследствии исторических персонажей, в частности Г.И. Котовский, П.В. Макаров («адъютант его превосходительства»).