Столица: Симферополь
Крупнейшие города: Севастополь, Симферополь, Керчь, Евпатория, Ялта
Территория: 26,2 тыс. км2
Население: 1 977 000 (2005)
Крымовед
Путеводитель по Крыму
История Крыма
Въезд и транспорт
Курортные регионы
Пляжи Крыма
Аквапарки
Достопримечательности
Крым среди чудес Украины
Крымская кухня
Виноделие Крыма
Крым запечатлённый...
Вебкамеры и панорамы Карты и схемы Библиотека Ссылки Статьи
Интересные факты о Крыме:

Единственный сохранившийся в Восточной Европе античный театр находится в Херсонесе. Он вмещал более двух тысяч зрителей, а построен был в III веке до нашей эры.

Главная страница » Библиотека » О. Гайворонский. «Повелители двух материков»

Отпрыск Намаганов (1519—1521)

Ногайцы спасаются в Крымском ханстве от нашествия казахов — Смерть казанских ханов Абд-уль-Лятифа и Мухаммед-Эмина — Московский ставленник Шах-Али на казанском троне — Свержение Шах-Али и воцарение в Казани Сахиба Герая

Летом 1519 года в Крыму появились послы ногайского правителя Шигима, сообщившие, что ногайцы атакованы с востока страшным противником и просят у хана убежища в крымских землях.

Оказалось, что у северного берега Каспия появились неожиданные гости, о которых в тамошних краях давно уже не слыхали. Это были казахи, которые много лет странствовали далеко на юге, а теперь повернули к степям между Уралом и Волгой — туда, где обитала Ногайская Орда. Казахский хан Касым считал эти земли своими владениями и решил вернуть их в повиновение.

Гигантское войско казахов неслось через безлюдные полупустыни к волжским берегам. Уж на что ногайцы считались отважными воинами, но противостоять этому натиску они не могли. Ногайские улусы тысячами бежали к Волге и перебирались на ее западный берег. Здесь их подстерегал хаджи-тарханский хан, грабивший обессиленных беженцев в отместку за их недавний союз с Крымом. Подданным Шигима оставалась одна дорога — дальше на запад, во владения Мехмеда Герая. Сам Шигим до Крыма не добрался: успев попросить хана об убежище, он погиб в схватке на переправе. Во главе ногайцев встали новые правители: двоюродные братья Агиш и Мамай.1

Вытеснив ногайские улусы на запад и достигнув берега Волги, казахи остановились и стали разведывать, что за земли лежат далее. Мехмед Герай был начеку. Когда Селим I пригласил его в военный поход против Польши, хан отказался, пояснив причину: «В землях, что были ранее населены племенем ногайцев, которых мы недавно подчинили, обосновались разбойники, называемые казахами, под предводительством своего хана. Они пришли, как бродяги, и встали там, внимательно наблюдая за нами. Если мы предпримем войну против польского короля, то они объединятся с ханом Хаджи-Тархана, который также является нашим давним недругом, и разорят нашу страну».2

Казахи еще никогда не встречались в бою с крымцами, и Касым-хан счел за лучшее остаться на месте — тем более, что на территории к западу от Волги он не претендовал.

Теперь, когда в причерноморских степях кочевали десятки тысяч вооруженных ногайцев, обязанных хану своим спасением и подчиненных ему, Мехмед Герай мог гораздо увереннее чувствовать себя в отношениях со своенравной крымской знатью. Хан окружил себя аристократами из племени Мангытов — и теми, которые только что примчались из-за Волги, и теми, что уже давно жили в Крыму. Мангыты стали его первыми друзьями и приближенными особами. Даже в соседних государствах стало известно о предпочтениях хана, который «крымских татар перестал любить, а сильнее стал любить ногайских татар, которых у него было множество, держа их близ себя и считая их своими доброжелателями».3 Естественно, это не нравилось крымским вельможам, но поделать они ничего не могли: объединенные силы крымских и волжских Мангытов не уступали мощи Ширинов.

Укрепив таким образом свои позиции и покончив с мятежом Ахмеда, хан наконец-то смог вернуться к делам Великого Улуса — тем более, что там разворачивались важные события, затронувшие его сводных братьев в Казани.

Мухаммед-Эмин, который в 1505 году восстал против своих московских покровителей, вышел победителем из двухлетней войны и заключил с Василием мир. Внешне мало что изменилось в отношениях хана и великого князя, но на деле Московия лишилась былого влияния на Казанский юрт.4 В 1516 году Мухаммед-Эмин серьезно заболел — да столь тяжко, что не приходилось сомневаться в скорой кончине хана. Возникал уместный вопрос о преемнике престола. Детей у Мухаммед-Эмина не было, но в любом случае первым наследником хана являлся его младший брат, Абд-уль-Лятиф.

Как уже говорилась, судьба Абд-уль-Лятифа в Московии сложилась трагично: он был отстранен от власти, многие годы провел на положении пленника, и все попытки Менгли и Мехмеда Гераев вернуть его в Крым оказались напрасными. Когда всем стало очевидно, что Мухаммед-Эмин скоро умрет, Василий не посмел в открытую нарушить древний чингизидский обычай и был вынужден публично признать своего пленника наследником казанского трона. Однако князь решил любыми средствами не допустить Абд-уль-Лятифа к власти. Василий ждал случая, чтобы вновь подчинить Казань, и мечтал о таком правителе, который находился бы в полной зависимости от Москвы. Разумеется, непокорный Абд-уль-Лятиф не годился на эту роль, и потому князь готовил казанцам в правители совсем другого кандидата.

Касимовским юртом, бывшим уделом Нур-Девлета, более двадцати пяти лет управляла крымская династия: после Нур-Девлета там правил его старший сын Сатылган, а затем младший, Джанай. Но когда в 1512 году Джанай умер, линия потомков Хаджи Герая в Касимове пресеклась. Желая продолжить ее, Мехмед Герай предлагал Василию в касимовские ханы Сахиба Герая или кого-нибудь из своих сыновей, но тот отдал юрт Шейх-Авлияру — скрывшемуся в Московии после разгрома Орды двоюродному брату Шейх-Ахмеда.

Не вызывало сомнений, что московский князь назло крымскому хану пытается возродить из пепла дом Намаганов, с которым сообща боролись их предки. Мехмед Герай гневно возражал против этого, а крымские Ширины (чьи родичи занимали в Касимове первые посты при дворе) заявляли, что пойдут войной на Касимовский юрт и выбьют оттуда ордынскую династию, — но ни хан, ни беи ничего не добились. В 1516 году Шейх-Авлияр умер, оставив трех сыновей-подростков: Шах-Али, Джан-Али и Тохтамыша. Старшего из них князь и вознамерился сделать казанским ханом, но до поры держал свой замысел в секрете.5

Что же касалось законного наследника казанского трона, Абд-уль-Лятифа, то в те времена было известно немало хитрых снадобий, позволявших быстро избавиться от неугодных лиц. Почти сразу же вслед за тем, как князь признал Абд-уль-Лятифа будущим ханом Казани и поселил его в Подмосковье, тот скоропостижно скончался от некоей таинственной болезни. Странная своевременность его кончины вызывала подозрения. Стараясь отвести их, слуги великого князя даже допустили к смертному ложу Абд-уль-Лятифа крымского представителя, дабы тот убедился в ненасильственной природе смерти.6

Как и Мухаммед-Эмин, Абд-уль-Лятиф не имел сыновей: эти два бездетных брата оказались последними представителями династии Улу-Мухаммеда.7 Теперь наследниками казанского трона по праву становились сводные братья казанских правителей: дети Менгли Герая. Младшего из них, Сахиба, отец с рождения прочил на волжский престол: еще в 1510 году, когда Нур-Султан ездила в Казань и Москву повидаться со своими сыновьями, Менгли Герай отправил с ней и девятилетнего Сахиба Герая, чтобы познакомить беев Казанского юрта с их будущим повелителем.8 Законность такого порядка наследования не вызывала сомнений, и потому Мехмед Герай открыто сообщил Василию, что после смерти Мухаммед-Эмина в Казань будет отправлен Сахиб Герай. Князь лишь промолчал в ответ, не желая до времени раскрывать свои карты.9

В декабре 1518 года Мухаммед-Эмин, обессиленный мучительной болезнью, скончался. Весть об этом быстро достигла Крыма. Сахиб Герай был готов ехать в Казань — но тут в Крыму случился мятеж Ахмеда Герая, и хану пришлось отложить все свои ближайшие планы: и весенний поход на Хаджи-Тархан, и отправку младшего брата на казанский престол.

Тем временем Москва, давно уже поджидавшая этого момента, возвела на казанский трон своего ставленника Шах-Али. Прибыв в Казань под защитой русского военного отряда, тринадцатилетний хан подписал с великим князем вассальный договор. Зависимость Казани от Москвы не только возобновилась, но и значительно усилилась.10 Крымские послы в Москве возмущались назначением ордынца в казанские правители — но бояре лицемерно разводили руками: мол, мы предлагали татарам в ханы родича Мехмеда Герая, но они отказались и настойчиво требовали себе в правители Шах-Али.11

Новый хан вызвал неприязнь подданных при первой же встрече: уродливая внешность юноши — огромный живот, короткие ноги, бабье лицо с длинными ушами — никак не соответствовала народным представлениям о царственном облике. Сами русские тоже потешались над его безобразием, добавляя: «Такого им, татарам, нарочно избрали царя в унижение и насмешку».12 Очень скоро Шах-Али дал казанцам гораздо более серьезные поводы к ненависти: всеми делами юрта стал заправлять от его имени боярин Карпов, по татарской столице разгуливали отряды русских стрельцов, и все это весьма походило на чужеземное завоевание. Беи попытались втолковать хану, что ему не следует излишне потакать иноземцам — но в результате очутились в темнице, а кое-кто и на плахе.13

Казанские посланцы отправились в Крым. Они просили Мехмеда Герая прийти на помощь татарам и отправить в Казань, как было уговорено, младшего брата. И если вначале бунт калги помешал Мехмеду Гераю вовремя помочь казанцам, то теперь хан мог осуществить свой давний план. Весной 1521 года Мехмед Герай снабдил Сахиба Герая тремястами лучших воинов и благословил его в путь.14 Малая численность отряда не должна удивлять: ведь речь шла не о захвате Казанского юрта крымскими войсками, а лишь о присылке правителя со свитой. Казанцы намеревались справиться с ненавистным Шах-Али и его стрельцами собственными силами.

Как только крымский принц появился в волжской столице, татары подняли восстание против московского засилья. Стоявший в городе русский гарнизон был истреблен полностью вместе с гвардией Шах-Али. В руки восставших попался и сам потомок Намаганов. Казанцы хотели немедленно казнить навязанного им в ханы чужака, но победитель, Сахиб Герай, удержал их от этой меры: каков бы ни был Шах-Али, он принадлежал к царственному потомству Чингиза, а проливать ханскую кровь считалось недопустимым деянием.15 Во внимание следовало принять и молодой возраст хана-неудачника, оказавшегося марионеткой в чужих руках. Можно было надеяться, что урок пойдет юнцу на пользу, и в будущем Шах-Али воздержится от участия в сомнительных интригах иноземцев. (Забегая вперед, стоит отметить, что благие надежды Сахиба Герая не оправдались: повзрослев, Шах-Али превратился в заклятого врага Гераев, а татарам еще не раз пришлось испытать на себе его тяжелую руку тирана).

Помиловав противника, Сахиб Герай отпустил его на все четыре стороны. С Шах-Али сняли дорогие одежды, оставив одну рубаху, посадили на худую лошадь, и вместе с тремя сотнями свиты вывели вон за городские ворота. Вслед за бывшим ханом отправился и разоруженный русский воевода — его оставили в живых, дабы тот из первых уст доложил князю о казанском разгроме.

Изгнанники двинулись к Москве, путь к которой оказался очень непростым. Чтобы избежать встреч с разбойниками, Шах-Али и его безоружным спутникам пришлось обходить стороной торные дороги и блуждать по лесам, питаясь падалью, ягодами и травой. Наконец им все же удалось добраться до русской столицы, где Василий III, уже не чаявший дождаться своего любимца, был чрезвычайно рад увидеть его снова.16

Примечания

1. Памятники дипломатических сношений, т. II, с. 668; В.В. Трепавлов, История Ногайской Орды, с. 155—160; А. Исин, Казахское ханство и Ногайская Орда во второй половине XV—XVI в., с. 59—65.

2. Ch. Lemercier-Quelquejay, Les khanats de Kazan et de Crimée face à Moscovie en 1521, p. 488—489; Le khanat de Crimée dans les Archives du Musée du Palais de Topkapi, p. 114.

3. Книга Степенная царского родословия, в Полное собрание русских летописей, т. XXI, ч. II, Санкт-Петербург 1913, с. 603; В.В. Трепавлов, История Ногайской Орды, с. 168. Конечно, это противопоставление крымцев ногайцам следует распространять не на всё население страны, а лишь на соперничающие группировки знати: Ширинов (которых хан действительно едва ли мог «любить» за их планы свергнуть его) и Мангытов, на которых он рассчитывал как на противовес Ширинам.

4. М.Г. Худяков, Очерки по истории Казанского ханства, Москва 1991, с. 61—69; Sh. Daulet, The Rise and Fall of the Khanate of Kazan (1438 to 1552): Internal and External Factors that Led to Its Conquest by Ivan the Terrible, New York University 1984, p. 179—185.

5. Памятники дипломатических сношений, т. II, с. 377—378, 663; В.В. Вельяминов-Зернов, Исследование о касимовских царях и царевичах, Санкт-Петербург 1863, с. 247—251; И.И. Смирнов, Восточная политика Василия III, «Исторические записки», № 27, 1948, с. 24—27.

6. М.Г. Худяков, Очерки по истории Казанского ханства, с. 72—73; И.И. Смирнов, Восточная политика Василия III, с. 25, прим. 33.

7. Мухаммед-Эмин и Абд-уль-Лятиф действительно оказались последними наследниками династии Улу-Мухаммеда, несмотря на то, что у них был брат по отцу — Худай-Кул, имевший собственных сыновей. Но еще в 1487 г. Худай-Кул был увезен из Казани в Москву в качестве пленника, обращен в православие и получил имя Петр. Сменив вероисповедание, он утратил всякие права на престол Казанского юрта и ничем, кроме происхождения, не отличался от русских бояр. В 1521 г. он оборонял Москву от Мехмеда и Сахиба Гераев. См.: С. Герберштейн, Записки о Московии, Москва 1988, с. 170—171; В.В. Вельяминов-Зернов, Исследование о касимовских царях и царевичах, с. 177—189.

8. Постниковский летописец, в Полное собрание русских летописей, т. XXXIV, Москва 1978, с. 10; М.Н. Бережков, Нур-Салтан, царица крымская, «Известия Таврической ученой архивной комиссии», № 27, 1897, с. 14; Памятники дипломатических сношений, т. II, с. 678.

9. Памятники дипломатических сношений, т. II, с. 520, 597—598; И.И. Смирнов, Восточная политика Василия III, с. 26. Единое имя которое носили ордынский (Улу-Мухаммед), крымский и казанский ханы, приведено в разных диалектных формах: так, для ордынских и казанских деятелей употреблена Кыпчакская форма «Мухаммед», а для крымских — используемая в крымскотатарском языке форма «Мехмед».

10. И.И. Смирнов, Восточная политика Василия III, с. 27.

11. Памятники дипломатических сношений, т. II, с. 661.

12. С. Герберштейн, Записки о Московии, с. 172; В.В. Вельяминов-Зернов, Исследование о касимовских царях и царевичах, с. 258.

13. История о Казанском царстве (Казанский летописец), в Полное собрание русских летописей, т. XIX, Санкт-Петербург 1903, с. 31; М.Г. Худяков, Очерки по истории Казанского ханства, с. 80.

14. Памятники дипломатических сношений, т. II, с. 678.

15. История о Казанском царстве, с. 32.

16. История о Казанском царстве, с. 32—33; С. Герберштейн, Записки о Московии, с. 172—173.


 
 
Яндекс.Метрика © 2024 «Крымовед — путеводитель по Крыму». Главная О проекте Карта сайта Обратная связь