Знакомство продолжается

Несмотря на свою сравнительную молодость, и сама Ялта, и поселки, добавляющие к ней слово «Большая», имеют интересную, иногда даже захватывающую историю.

Гурзуф... Вот рядом с ним уснул Аю-Даг (Медведь-гора), этот цельнокаменный великан, породивший одну из самых трогательных крымских легенд. Вот стоит почерневшая от времени Дженевез-Кая — Генуэзская скала: на ней и по сей день высятся притихшие руины древней крепости. Вот камни-близнецы Адалары, покрытые густой сетью морщин-трещин, дыбятся над морем, отражаясь в зеркальных водах бухты...

Судьба поселка неразрывно связана с судьбой всего Южного берега. Но есть у Гурзуфа и страницы своей, неповторимой истории.

В 1472 году, возвращаясь из Индии, сюда попал Афанасий Никитин. В своем «Хожении за три моря» он писал: «И занесло нас в Балыкае (Балаклаву), а оттуда к Ткрзофу (Гурзуфу. — О.С.), и тут стояли мы 5 дней...»

Главная гордость дней минувших — близкое знакомство Гурзуфа с А.С. Пушкиным, который жил здесь три недели. Высланный из Петербурга, он впервые увидел гурзуфские берега с палубы брига. И писал потом: «Перед светом я заснул. Между тем корабль остановился в виду Юрзуфа. Проснувшись, увидел я картину пленительную...» Поэт многое повидал за короткую свою жизнь, но впечатления южнобережные оказались незабываемыми. Десять лет спустя Пушкин вспоминал (на сей раз в одной из глав «Евгения Онегина»):

Прекрасны вы, брега Тавриды,
Когда вас видишь с корабля
При свете утренней Киприды,
Как вас впервой увидел я...

В «Отрывке из письма к Д.» читаем: «Я любил, проснувшись ночью, слушать шум моря и заслушивался целые часы. В двух шагах от дома рос молодой кипарис; каждое утро я посещал его и к нему привязался чувством, похожим на дружество».

Дань красоте этого приморского поселения отдали А.С. Грибоедов и М.П. Мусоргский, Н.А. Некрасов и Адам Мицкевич. А.П. Чехов и Ф.И. Шаляпин...

Уже давно перешагнул Гурзуф свои старые границы, разместив современные многоэтажные дома по левому берегу типично крымской речки Авунды. Здесь работают четыре здравницы, каждая из которых могла бы украсить любой курорт мира. Прежде всего, это санаторий Министерства обороны — колыбель многих начинаний, сыгравших большую роль в жизни всего курортного Южнобережья. Здравница прекрасно оснащена и гордится своими высококвалифицированными медицинскими кадрами. Примечателен и другой санаторий — «Пушкино». На его территории, кстати, и сегодня стоит любовно сохраняемый дом, в котором останавливался великий поэт. А в двух шагах от дома — старый задумчивый кипарис. Старожилы утверждают, что именно он понравился Пушкину...

Юноши и девушки из многих стран мира приезжают на отдых в международный молодежный лагерь «Спутник». Неизменно вдохновляет природа Гурзуфа мастеров кисти. Останавливаются они в Доме творчества художников имени К.А. Коровина.

У подножия Аю-Дага вольно раскинулся Артек — республика пионерии. Подобной детской здравницы нет на земном шаре. Начиналась она в 1925 году с нескольких палаток, в которых жили восемьдесят ребят. Теперь почти четыре с половиной тысячи мальчиков и девочек одновременно приезжают сюда из всех союзных республик и из других стран. Артек еще и прекрасная школа интернационализма: здесь все равны, все одинаково любимы.

Побывавший в Артеке итальянский писатель Джанни Родари заметил: «Когда я возвращусь в свою страну и итальянские ребята спросят, как живут советские пионеры, как они помогают взрослым, — я знаю, что им ответить: вы помогаете взрослым в самом главном — строить коммунизм».

На примере Артека особенно ярко видна забота страны о юных своих гражданах, которым предстоит продолжить дело отцов и дедов. Прежде всего им нужны большие знания, и в Артеке не забывают об этом. В артековском Доме пионерской учебы особой популярностью пользуются лаборатории электроники, авиаракетомодельная, телемеханическая и другие.

Сейчас Артек объединяет пять лагерей. Но генеральным планом его развития предусмотрено строительство еще двух лагерей, нового бассейна, концертного и спортивного залов. Артек будет принимать вдвое больше ребят, чем сегодня.

Ближе к Ялте находится Никитский ботанический сад — старейшее научное учреждение Южного берега Крыма. Своим рождением он во многом обязан «Нестору ботаников» Христиану Стевену, замечательному русскому ученому.

Сколько трудностей «при печальном основании сего сада» пришлось ему преодолеть! До Симферополя — ближайшего административного центра — было восемь десятков горных верст. С тоской писал Стевен: «Дороги туда одни верховые, и все должно быть доставлено на вьюках, а вблизи ничего достать нельзя».

Но все-таки сад закладывался. «Поощрение садоводства в России» — так объяснял цель его основания Стевен в своем «Плане экономо-ботаническому саду на Южном берегу Тавриды под деревнею Никитою». Отсюда должны были распространяться «всякого рода полезные растения». Кроме того, чтобы «не отстать от успехов в других землях», ученый предусматривал здесь организацию библиотеки и научного кабинета.

Деятельность он развил бурную: семена и растения для его детища привозились из Вены и Кременца, из Константинополя и Екатеринослава, из Парижа и Грузии...

Шел 1812 год. На Бородинском поле решалась судьба России и Европы, а он, их мирный сын, тихо и скромно делал свое полезное для грядущих поколений дело. Четырнадцать лет он заботился об этом, и сделать ему удалось немало: было собрано 450 видов деревьев и кустарников, посажено 175 000 растений. Питомцы сада расселились по всему Крыму, украсили сады и парки Южнобережья.

Теперь Никитский сад занимает более двухсот гектаров: это дендрарий, субтропические плодовые и технические посадки, питомники, цветники, заповедный можжевеловый лес. Четырнадцать отделов и лабораторий изучают и совершенствуют древнейшую науку мира — науку познания природы. В арборетуме сада собраны многие тысячи видов, разновидностей и форм растений, представляющих флору всех пяти континентов. Славится сад своей коллекцией роз. В Приморском, Верхнем и Нижнем парках можно познакомиться с редчайшими растениями. Здесь довольно обширное семейство кедров — гималайские, ливанские, отлично себя чувствуют итальянская длиннохвойная пиния и североамериканская секвойя, калифорнийский дуб и японский декоративный банан. Ближе к берегу поселились особо теплолюбивые растения: мирт, фейхоа, орхидейное дерево, карликовая пальма...

Но не только своими коллекциями знаменит Никитский ботанический сад. Больших успехов добились его ученые в области плодоводства, их практическая помощь садоводам страны неоценима. В 150-ю годовщину основания Государственный Никитский ботанический сад был награжден орденом Трудового Красного Знамени.

От знаменитого музея природы рукой подать до Массандры — не менее знаменитой окраины Ялты. Защищенная от резких (как жарких, так и холодных) ветров высокими склонами Никитской яйлы, земля эта одинаково благосклонна и к земледельцу, и к курортологу...

На заре своего существования Массандра ничем не выделялась в ряду других поселков Южного берега. Вскоре после присоединения Крыма к России побывавший на Южном берегу П.С. Паллас с грустью вспоминает о заброшенной греческой деревушке Марсанде, об одичалых ее садах и виноградниках, рассказывает о крае прекрасном, но диком, а потому неуютном. Потом, когда Массандра, сменив нескольких владельцев, попала в руки именитого графа Воронцова, уже владевшего обширными землями на Южнобережье, казалось, что теперь улыбнется ей судьба: Воронцов, назначенный на пост генерал-губернатора Новороссии, решил всерьез заняться новым своим имением. По его воле здесь должны были вырасти виноградные плантации и парк-питомник южных культур. Средств граф не жалел: из-за границы везли в Массандру дорогостоящую, высших сортов лозу, закладывались плантации, строился подвал для хранения вина, разбивался парк (потом ему суждено будет стать одним из красивейших парков на Южном берегу Крыма). Нечеловеческими усилиями крепостных графа, вывезенных сюда из России, создавалась Массандра... У Воронцова же все сводилось к одному — наживе: «его сиятельство» оказался прежде всего дельцом, а потом уже государственным деятелем. Вина, выработанные в его имении, шли на продажу и пользовались, надо сказать, популярностью.

В 1889 году, уже после смерти Воронцова, Массандру приобрело Удельное ведомство (ведомство, управлявшее царскими имениями). Чем же занялся в первую очередь венценосный властелин — Александр III? Во вновь созданном верхнемассандровском парке был выстроен для него роскошный дворец...

Управляющим удельным виноделием становится в эти годы князь Л.С. Голицын. Бросив вызов великосветскому мнению о том, что только заморские вина достойны признания, Л.С. Голицын делал все для того, чтобы крымское виноделие утвердилось в своих законных правах. Семь лет, отданных Массандре этим высокообразованным и не боявшимся работы человеком, не прошли впустую: были расширены виноградники, прорублены в скальном грунте штольни для винохранилищ, заложена коллекция вин.

Настоящее признание Массандра получила в советское время. Судите сами: вина 35 марок — пять миллионов декалитров в год! — изготовляет сейчас винкомбинат «Массандра», созданный в 1936 году. И какие вина! Мускат белый Красного камня и мускат черный, херес и мадеру, великолепные портвейны, целое семейство столовых вин... На международных конкурсах вина производственного аграрно-промышленного объединения «Массандра» завоевали два хрустальных кубка «Гран-при», 140 золотых и серебряных медалей. Таков на сегодняшний день итог работы массандровцев — патриарха отечественного виноделия Александра Александровича Егорова, лично создавшего 19 новых марок вин, и его учеников.

Массандровская зона отдыха довольно обширна и весома в общем балансе Южнобережья: здесь находятся курортный городок «Донбасс», о котором мы уже говорили, пансионат имени Мориса Тореза, дом отдыха «Актер» и другие курортные учреждения.

С западной стороны к городу примыкает Ливадия — бывшее царское имение с великолепными дворцами, в которых теперь размещаются отдыхающие санатория «Ливадия».

Завладела этими местами царская фамилия с 60-х годов прошлого века. Положение бедняков, работавших на первого помещика России, было нелегким, и первая забастовка на Южном берегу случилась именно здесь. Вот что писала в 1901 году ленинская «Искра»: «7 октября в находящемся на южном берегу Крыма имении русского царя «Ливадия» произошел великий скандал: забастовало 50 рабочих. Причина забастовки — недовольство рабочих неисправной выдачей денег и грубым обращением... Среди крымских рабочих этот отрадный факт производит сильное впечатление, содействуя росту классового и политического сознания. «Вот тебе и царь, — говорит даже темная рабочая масса, — выходит, что кровь нашу он пьет не хуже любого подрядчика».

Последнему российскому самодержцу старый Ливадийский дворец показался недостаточно роскошным, и в 1910—1911 годах на его месте сооружается новый. Этот чудо-дворец обошелся царским подданным в два миллиона рублей. Впрочем, что-что, а транжирить деньги «их величества» умели: ежегодно на содержание царской семьи и двора только в Ливадии тратилось более 400 тысяч рублей. Об этом заботился придворный сановник — министр двора, выстроивший свой особняк рядом с царским.

Прекрасный памятник оставили на земле после себя русские мастера начала века — Ливадийский дворец, с его оригинальной отделкой, с внутренними двориками, не похожими друг на друга, галереями, мраморными колоннами, мозаикой, цветистой росписью.

Сегодня «Ливадия» — известная кардиологическая здравница — даже среди высококлассных крымских санаториев выделяется прекрасным оснащением своих лабораторий и кабинетов. Сейчас в ней одновременно отдыхает около тысячи человек. В санатории появились отлично оборудованная водолечебница, лифты, ведущие от корпусов к самому пляжу. Скоро ливадийцы получат и свои климатопавильоны для ночного сна у моря.

В новейшей всемирной истории для Ливадии нашлось почетное место: за три месяца до окончания Великой Отечественной войны во дворце состоялась конференция глав правительств трех союзных держав — СССР, США и Великобритании. Встреча, отмеченная важными для судеб послевоенного мира решениями, хорошо сохранилась в памяти людской, запечатлена в мраморе памятной доски, установленной на Ливадийском дворце. Четверть века спустя Ливадии срочно пришлось вернуть свой военный вид: съемочная группа «Ленфильма» снимала здесь эпизоды конференции для эпопеи «Освобождение».

Одна из достопримечательностей Ливадии — ее парк. Площадь его невелика — всего 40 гектаров, но благодаря умелому использованию рельефа местности, богатой коллекции растений он выглядит весьма обширным. Отсюда начинается удобная для прогулок Солнечная тропа (ранее ее называли Царской). Она ведет к Ореанде. На пути снова парк — на этот раз санатория «Нижняя Ореанда» (такие уж это места, что на много километров вдоль Южного берега один парк сменяет другой, удивляя своей неповторимой красотой, роскошью крымской природы).

Тесно соседствуют друг с другом курорты Гаспра, Кореиз и Мисхор (последние два уже слились в один поселок).

Иной раз человеку, который попадает на Южный берег впервые, кажется, что многие из его достопримечательностей он уже видел. Объясняется это просто: красота Южнобережья всегда вдохновляла художников и поэтов, фотографов и кинематографистов. Взять тот же мыс Ай-Тодор с его археологическими сокровищами, с его знаменитым «Ласточкиным гнездом». Сколько раз мы с самого детства видели этот почти игрушечный домик-дворец, замерший у самой кромки отвесной сорокаметровой скалы?.. Открытки с его изображением никогда не переводились ни в Ялте, ни во многих далеких от нее городах.

Само здание построено в 1912 году. Землетрясение, случившееся в Крыму пятнадцать лет спустя, не причинило ему видимого вреда, но, как потом выяснилось, что-то нарушилось в монолите скалы, на котором оно стоит. Время помогло землетрясению, и замок повис над пропастью. Он долго пустовал. До тех пор, пока наконец в 1970—1971 годах крымские строители не исправили неловкое движение природы: скалу закрепил бетон, здание было реставрировано. И вот теперь в одном из самых живописных мест Южнобережья находится одно из самых оригинальных кафе.

Раньше на мисхорском побережье были поместья членов царской семьи, высшей знати. А нынче — целый городок здравниц:

«Кичкине», «Парус», «Жемчужина», «Днепр», «Украина», «Марат», «Сосновая роща», «Красное знамя», «Мисхор», Дом творчества театральных деятелей ВТО, «Коммунары», «Морской берег»... Нельзя не заметить, что, несмотря на красоту и роскошь старых дворцов, современные здания со всех сторон выигрывают в негласной конкуренции с ними: они легки, изящны, нарядны и, что особенно важно, располагают лучшими возможностями. Комфорт в санаториях, поднявших свои корпуса в последние два десятилетия, служит убедительным тому свидетельством.

А за примерами далеко ходить нет нужды — достаточно побывать в санаториях «Украина» или «Парус». Главный корпус первого из них был выстроен в 1955 году: белоснежный дворец, украшенный скульптурами, олицетворяющими труд, смотрит в морскую даль. Через пять лет рядом вырос второй корпус. Но с каждым годом санаторий завоевывал все большую популярность, и руководители курорта сочли необходимым увеличить его полезную площадь: теперь готовится вступить в строй новый комфортабельный корпус.

И опять парки — в каждой здравнице, в каждом поселке. Своеобразные. По-южному пышные. Неповторимые.

Трудно сказать иной раз, чем пленяет туристов та или иная крымская легенда. Одна из них, родившаяся в Мисхоре, была «проиллюстрирована» в начале текущего века скульптором А.Г. Адамсоном. Первая «глава» этой легенды — на берегу: средь диких камней склонилась к источнику девушка, за которой пристально наблюдает приготовившийся к прыжку старый разбойник. Следуя легенде, он похитил-таки ее, увез в Турцию и продал султану в гарем. Тоскуя в чужом краю, она прожила год и потом, не выдержав, бросилась вместе со своим малым ребенком в море. В тот же вечер, уже превратившись в русалку, всплыла молодая мать у родного берега, держа в руках дитя. Ее скульптура в море — вторая часть легенды.

Охотно знакомятся с историей поселков, с их достопримечательностями отдыхающие (надо сказать, что мисхорско-гаспринская зона насчитывает около тридцати санаторно-курортных учреждений). А история этих мест тесно связана с именами выдающихся людей. Здесь бывали Л.Н. Толстой, А.П. Чехов, А.М. Горький, В.Г. Короленко, А.А. Спендиаров, Н.Д. Телешов, Л.Н. Андреев, Ф.И. Шаляпин, В.В. Маяковский, В.А. Луговской...

С удовольствием посещают эти гостеприимные поселки и иностранные туристы: Южный берег давно превратился в здравницу международную. В одном из дворцов того же дома отдыха «Красное знамя» отдыхали в свое время такие известные деятели международного коммунистического движения, как Гарри Поллит, Клара Цеткин, Георгий Димитров, Долорес Ибаррури... В санатории «Украина» охотно останавливаются туристы, приезжающие сюда из многих стран мира. Нравится им, впрочем, и санаторий «Парус». Отроду «Парусу» нет еще и десяти лет, но его прекрасно оборудованные люксы и полулюксы с кондиционированным воздухом, бесшумными полами, его оригинальную столовую, отделанную цветными зеркальными стеклами, отличную кухню и сервис, 75-метровый лифт, ведущий сквозь скалы к морю, — все это, несомненно, пом-правда, сдвинуть климатолечение с мертвой точки. В 1902 году профессор А.А. Бобров создал первый санаторий для детей, больных костным туберкулезом. Было в этом лечебном заведении всего 16 мест, и существовало оно на частные пожертвования.

В советское время здравница, организованная Бобровым и носящая его имя, по-прежнему остается детской, но какие разительные перемены произошли за эти годы! Она расширилась, получила новейшее оборудование и отличные медицинские кадры. Дети, которые в ней лечатся, постоянно чувствуют ни с чем не сравнимую заботу, которой их окружило государство: они занимаются в школе, учатся ремеслу, участвуют в различных кружках.

Есть в Алупке и еще один санаторий, не менее знаменитый — «Солнечный», где лечат туберкулез почек. В хирургическом отделении здравницы делают сложнейшие операции. И делают не приезжие светила медицинского мира, а рядовые (хотя и удивительно умелые) врачи. Руководит санаторием заслуженный врач УССР хирург Л.Я. Волович.

Славится Алупка своим архитектурно-художественным музеем: количеству его посетителей могут позавидовать крупнейшие музеи. Расположен он во дворце, построенном в середине прошлого века для уже знакомого нам графа Воронцова. Терпеливые руки тысяч крепостных в течение двадцати лет — с 1828 по 1848 год — претворяли в реальность фантазию английского архитектора Эдуарда Блора. Здесь органически сочетаются элементы поздней английской готики и восточного стиля. Он и суров, как строгий Запад, этот дворец, и по-восточному загадочен и ярок. Для него делали скульптуры итальянцы, и немецкий садовник руководил разбивкой сада, полотна испанских живописцев украшали его залы...

И вот он стоит: памятник архитектуры, память не сановному чванству, но народному умению. Когда смотришь на него, нет на душе покоя: его стены и башни, выложенные из благородного серо-зеленого крымского диабаза, не тронуты временем, словно и не властно оно над ними, роскошь этих палат трудно сопоставить с горем их строителей — крепостных мастеров. Но вот он стоит — дворец-музей. И люди идут сюда привлеченные его красотой...

Неотделим от дворцового комплекса знаменитый Алупкинский парк. Он считается одним из лучших в нашей стране. Верхняя часть его (с таинственными гротами и тихими полянами, нагромождениями диабазовых глыб и озерами лебедиными) кажется нетронутым уголком природы. Но это обманчивое впечатление: уже более века люди внимательными своими руками взращивают парк. В нижней его части, спустившейся по горным откосам ближе к морю, ярко выражено влияние французской и итальянской парковой архитектуры...

Медицинская зона лечения легочных заболеваний, начавшаяся в Алупке, продолжается в следующем населенном пункте — Симеизе. Это довольно своеобразный уголок: в нем свой, ни на что не похожий пейзаж, свой микроклимат — Симеиз горы окружили совсем тесно, и среднегодовая температура в поселке на полградуса выше, чем в Ялте.

Живописен Симеиз. Стоит в море горделивая скала Дива, а подальше другая, заросшая кустарником скала Панеа — она выбралась на берег; и еще одна у самой кромки воды — Лебединое крыло. Ну и наконец — гора Кошка (Куш-Кая). Теперь лишь при большом желании можно угадать в ней это животное — через гору прошла новая комфортабельная дорога Ялта—Севастополь.

Симеиз захватывает и покоряет каждого, кто встречается с ним. Это чувство испытал и Л.Н. Толстой, побывавший здесь в 1885 году. «Работать не принимался, — писал он жене, — слишком жалко терять возможность видеть». Десять лет спустя сюда приехал классик украинской литературы М.М. Коцюбинский и потом, восхищенный, трижды возвращался в разные годы на Южный берег и обязательно останавливался в Симеизе.

Трудно отыскать другое, более удобное место на земле для лечения легочных болезней. Широко используя благодатный климат, последние достижения медицины, врачи симеизских здравниц успешно борются с этим недугом. Больные в санаториях находятся до полного выздоровления — это мы не без гордости повторяем. Лечение и питание бесплатное. Кроме того, по возвращении домой человек получает на своем производстве средний заработок за все месяцы болезни. Рассказывают, что побывавший на Южном берегу Крыма американский гость, владелец нескольких противотуберкулезных санаториев, познакомившись с постановкой лечебного дела у нас в стране, пришел в крайнее изумление. Он так и не поверил до конца, что в наших санаториях все бесплатно, что общество бескорыстно заботится о здоровье своих членов. Впрочем, подобное недоверие объясняется просто: деньги (а каждый больной в санатории требует значительных затрат) капиталист вкладывает в дело лишь тогда, когда они приносят прибыль. Для советских людей ведь тоже показалось странным сообщение американца о том, что в его стране каждый больной за операцию на легком должен заплатить 2500 долларов, да еще столько же за послеоперационное обслуживание.

В девяти санаториях Симеиза (имени Баранова, «Голубой залив», имени XXII съезда КПСС, «Красный маяк», имени Ленина, «Москва», «Пионер», «Приморье», имени Семашко) лечатся люди всех профессий и возрастов.

Но не только медики приносят славу Симеизу. В поселке живут и успешно трудятся астрономы. Симеизская обсерватория (сейчас она является филиалом Крымской астрофизической) родилась в начале нашего века: ученых привлекла прозрачность высокого южнобережного неба. Интересовались они прежде всего малыми планетами и, надо сказать, достигли в этом совсем не малых успехов — местные астрономы открыли 127 планет (одна из них еще в 1913 году была названа «Симеизой»).

В последние годы в обсерватории проводятся сложные радиоастрономические наблюдения. Ученые располагают мощным радиотелескопом с зеркалом 22-метрового диаметра, управляемым электронной аппаратурой.

Неподалеку от астрономов — в Кацивели (так назывался поселок, слившийся теперь с Симеизом) — обосновались представители другой отрасли науки — океанологи, сотрудники Черноморского отделения Морского гидрофизического института Академии наук УССР. Симеизские мореведы изучают не только прибрежную полосу моря и даже не только Черное море: их лаборатория — Мировой океан, куда ученые института выходят на специально оснащенных судах «Юлий Шокальский», «Михаил Ломоносов» и других.

Чем дальше к западу от Симеиза, тем менее обжитыми становятся места, прибрежные ухоженные парки сменяются свободными лесами — здесь курортная целина, которую, впрочем, проектировщики уже взяли на заметку. Но и тут нет-нет да и появится средь зелени здравница: вот старое здание, с которого начинался дом отдыха «Понизовка», — теперь вокруг него выросли современные корпуса; вот в парке на крутом берегу разместился пансионат «Парковое» — он так же прекрасен, как и растущие вокруг него сосны, кипарисы, платаны и кедры... А там уже и «Кастрополь» — детище шестидесятых годов, пансионат с отличными спальными корпусами, принимающий тысячу отдыхающих одновременно.

Неподалеку от Кастрополя жил в конце прошлого века А.П. Чехов. Его маленький двухэтажный домик стоял на таком же маленьком участке земли. Здесь Антона Павловича навещал А.М. Горький. В одну из встреч Чехов с грустью сказал: «Если бы у меня было много денег, я устроил бы здесь санаторий для больных сельских учителей. Знаете, я выстроил бы здесь этакое светлое здание, очень светлое, с большими окнами и высокими потолками. У меня была бы прекрасная библиотека, разные музыкальные инструменты, пчельник, огород, фруктовый сад».

Мечты писателя сбылись несколько иным образом: специальной здравницы для учителей в Кастрополе нет, но и в нем, и в других местах — по всему Южному берегу — поднялось после Великой Октябрьской революции много светлых, просторных и нарядных дворцов, в которых наряду с представителями других профессий отдыхают и учителя.

А еще дальше — санаторий «Мелас». Здравница раскинула свои первоклассные корпуса на крутом лесистом склоне. В арсенал лечебной базы ее, кстати, входит и минеральная вода местного источника...

И наконец — санаторий «Форос»: он замыкает цепь здравниц, раскинувшихся на Южном берегу. Всем хорош этот санаторий, но парк его — все равно, что восклицательный знак в конце предложения. Его называют и прекрасным произведением искусства, и шедевром рукотворных зеленых музеев. Здесь собраны многочисленные представители растительного мира, в средней части парка искусно устроены шесть небольших озер с протоками, каскадами и мостиками. Украшают этот зеленый музей звонкие фонтаны, нарядные беседки, тихие бассейны...

* * *

Вот и подошло к концу наше знакомство с Ялтой. Планы ее развития обширны и многообразны. Уже возводятся новые корпуса здравниц и жилые дома, в архитектурных мастерских Ялты и Москвы, Одессы и Киева сегодня рождается будущее края здоровья. Новыми гранями засверкает Южный берег — жемчужина юга Украины.

Если говорить о ближайших изменениях на курорте, необходимо вспомнить о санатории «Ай-Даниль». Эта здравница новейшей формации войдет в строй к концу нынешней пятилетки. Неподалеку от Никитского сада уже устремился в небо 16-этажный жилой корпус, ускоренными темпами сооружаются здания для медицинской и бытовых служб. 500 человек одновременно смогут жить в светлых палатах, обращенных к морю. К концу пятилетия закончится строительство высотной массандровской гостиницы. Морской берег свяжет с Ай-Петринским плато канатная дорога.

Ждет своего часа и курортная целина, простирающаяся к западу от Симеиза. Скоро здесь появится оздоровительный комплекс на 6—8 тысяч мест. Высотные здания украсят побережье в Парковом, Понизовке, на берегах бухты Ласпи. Заметно «подрастет» и сама Ялта: намечено строительство новых высотных гостиниц, жилых домов-гулливеров. Пожалуй, трудно будет узнать курортную столицу Крыма лет через десять. Но блестящее будущее не затмит очарования и прелести Южного берега. Трудно не полюбить Ялту даже после первого знакомства.

Шумит лесов прибой,
Идет волна на берег,
Меж нами не было ни боли, ни обиды.
Я уношу с собой
Твой пламень голубой,
Сверкающий, прибрежный гром Тавриды, —

так писал, прощаясь с Ялтой, замечательный советский поэт Владимир Луговской. Возьмите и вы с собой на время разлуки воспоминания о живительной красе Ялты, о добрых ее хозяевах.

До новой встречи!