Обращение графини П.С. Уваровой к императору Александру III

О событиях этого времени, о состоянии уже открытых памятников и ходе раскопок лучше всего свидетельствуют архивные документы: корреспонденция председателя Московского археологического общества графини П.С. Уваровой и председателя Императорской археологической комиссии А.А. Бобринского; материалы своеобразного совещания, на котором обсуждалось обращение П. Уваровой к императору Александру III. Сравнение документов позволяет проследить и позиции всех сторон, и борьбу, которая развернулась между ними в годы, предшествовавшие началу систематического исследования Херсонеса.

В 1886 г. председатель МАО П.С. Уварова, возвращаясь из Константинополя, посетила Херсонес. То, что она увидела, заставило ее обратиться лично к императору. Графиня Уварова писала о разрушении памятников и бесконтрольности раскопок, считая, что не монастырь, а одно из археологических обществ (подразумевалось Московское) должно производить исследование этого уникального памятника, названного ею «русской Помпеей»¹.

Копия Обращения П.С. Уваровой с пометами императора хранится в архиве Института истории материальной культуры. Документ сам по себе чрезвычайно интересен для характеристики эпохи, кроме того, он дополняет сведения по истории раскопок в Херсонесе, поэтому ниже текст его приведен с небольшими купюрами.

Из записки П.С. Уваровой, адресованной Александру III (Пометы императора выделены другим шрифтом)

Одна из первых помет гласит: «Это необходимо сделать, чтобы не прослыть за варваров».

П.С. Уварова писала: «Древняя святыня земли русской — город Корсунь или Херсон. Здесь на берегу Черного моря равноапостольный князь Владимир венчался и принял святое крещение, отсюда свет христианства распространился по всей России. Святыня эта должна быть дорога всякому русскому сердцу; должна быть известна всей грамотной России; должна служить основанием при изучении русской архитектуры и русского искусства, но не то мы видим на самом деле.

Вашему Императорскому Величеству угодно было прошлым летом посетить древний Херсонес, и нам нет надобности распространяться на счет того запустения, в котором Херсонес предстал перед Вашими Августейшими глазами».

На полях: «Действительно, я был поражен этим безобразием!»

«Запустение это увеличивается с каждым годом, поражает даже чужестранца и не может не служить укором всякому истинно русскому человеку!»

На полях: «Верно».

«Прошу позволения Вашего Величества воскресить картину прошлого и представить Херсонес в тот момент, когда Его Величеству Государю императору Николаю Павловичу угодно было повелеть в 1852 г. графу А.С. Уварову, тогда еще совершенно молодому ученому, воздвигнуть из недр земли древнюю святыню, изучению которой граф посвятил свое время после занятий в Ольвии и Пантикапее.

...Из древних писателей известно, что херсонеситы погребали умерших вне городских стен. Особые городские ворота, через которые выносили усопших, прозывались, может быть, как в Афинах «Могильными воротами». Наконец, из жития святого Капитона видно, что херсонесские гробницы высекались в скале, что сюда часто приходили родные умершего, оставаясь иногда целые дни у тела оплакиваемого родственника, в гробницу можно было войти не иначе, как «бывши камень от гроба отвалену».

Из этого жития можно заключить, что гробницы делались в виде комнат или римских колумбариев, а вход в них заставлялся каменною плитою.

При каждом остове лежали монеты, разные сосуды, лампы, слезницы и вещи, служившие умершим во время жизни. По монетам можно с точностью определить время погребения, а по предметам видно — язычник это или христианин.

Склепов и отдельно расположенных могил было найдено множество, стены некоторых из них были украшены фресками.

Прасковья (Полина) Сергеевна Уварова

...При исследовании городских зданий главное внимание графа было обращено на остатки древних храмов и на определение времени их построек. С тех пор, как прекратились гонения на христиан, ...в Италии римские базилики были переименованы в церкви. Четырехугольная и продолговатая их форма служила образцом для построек христианских церквей. Сам Константин Великий, по перенесению престола в Византию, выстроил в новой своей столице, по образцу древних базилик, храм в честь Премудрости Божьей². С этой формой церквей древние христиане соединяли мистическую идею. Продолговатые храмы эти, наподобие корабля, сказано в Апостольских постановлениях, обозначают плаванье к небесному престолу.

Церковь, разрытая графом, лежит в северной части Херсонеса, так близко к морю, что обрушивающаяся часть берега увлекла за собой целый угол этого здания³.

...Два ряда, в одиннадцать колонн каждый, идут во всю длину храма и подразделяют его на три части. На колоннах написаны имена граждан, пожертвовавших деньги на устройство их. Все базы колонн сделаны по одному рисунку. В капителях же находится большое разнообразие, но так удачно согласованное, что при общем взгляде на храм разнообразие это, наверное, не бросалось в глаза. Некоторые капители по правильности рисунка и верности ордера относятся к эпохам, когда процветало искусство чисто греческое. Другие же, сделанные в виде опрокинутых трапеций с крестами или монограммами Христа, явно принадлежат архитектуре византийской.

Алтарная часть храма оканчивалась полукруглым выступом, каменная скамья позднейшего устройства служила горним местом. Стены здесь сохранились лучше и выше, чем в остальных частях храма. Четырехугольная плита обозначала место престола, под ней оказалась небольшая яма, в которой найдены 22 медные византийские монеты: 19 византийских императора Романа I (920—944), одна восточная и две стертые.

Мраморный амвон обнесен шестью колоннами, между которыми помещены мраморные, на ребро поставленные плиты с византийскими на них крестами.

...Средняя часть церкви, собственно храм, вымощена плитами из белого мрамора. Средние колоны по обеим сторонам нефа заделаны от самых баз кирпичами почти до трех аршин высоты. Тут найдены гробницы, но скелеты, в них лежащие, оказались истлевшими и не носили никаких признаков для определения времени погребения.

В боковых галереях пол вместо мрамора выстлан мозаикой, которая, судя по красоте ее рисунка, должна, кажется, принадлежать древнему зданию.

Храм и обе галереи соединяются с внутренним притвором, посредством трех дверей. Притвор разделяется на три части колоннами. В некоторых частях его сохранились остатки напольной мозаики.

На северной стороне притвора начинается какая-то пристройка, не исследованная за неимением времени по случаю возникновения военных действий. Постройку этого храма следует отнести к царствованию Константина Великого.

...Французы заняли Херсонес и устроили здесь свою главную квартиру, с войсками были ученые, которые хотели извлечь ценности Херсонеса, с которыми познакомились по трудам графа. ...Но, что судьба спасла от иноземцев, то должно погибнуть от рук тех, которые должны более других дорожить первыми христианскими древностями народа русского.

...Всем известно, как архимандрит здешнего монастыря Евгений расхищал Херсонес и, нагружая ночью полные баржи, сбывал свою добычу на фабрику шипучих вин в Севастополь.

С тех пор прошло несколько десятков лет, а положение Херсонеса все более и более ухудшается, из древностей времен графа Уварова уже ничего не осталось, храмы и могилы расхищены, город и могильники стоят не огороженными, раскопки производятся полуграмотными монахами без всякого контроля и научного плана, древние стены взламываются и употребляются на нужды монастыря.

Можно предвидеть время, когда от древней Корсуни останется одна груда камней никому не нужных, ни о чем не говорящих.

...Повели, Государь, и древний Херсонес станет русской Помпеей, заинтересует всю благомыслящую Россию, привлечет к изучению своих древностей не только русских ученых, но и путешественников из Западной Европы.

...Труден и тернист путь, по которому пойдут первые работники и исследователи испорченного хищениями Херсонеса.

Эту трудную и на первых порах неблагодарную задачу возможно возложить на одно из археологических обществ, требуя от него устройства на месте отдельной археологической станции, со своим сторожем и работником, инспектором и консерватором. Устроив подобную станцию, следовало бы, сократив монастырь, обязать новых хозяев содержать священнослужителей для постоянного служения в местной церкви».

И ранее, и в последующем П.С. Уварова неоднократно писала о состоянии раскопок в Херсонесе, свидетельства этого сохранились в архивах.

Примером может послужить описание одного из событий 1884 г. Во время научной экскурсии участников археологического съезда председательница МАО, по инициативе которого они проводились, намеревалась в присутствии участников «открыть одну из многочисленных могил, которыми изобилуют окрестности Херсонеса». Разрешение от городских властей на раскопки было получено, но по недосмотру канцелярии, был указан участок, считающийся владением монастыря. Его эконом, вероятно, не в очень тактичной форме передал просьбу настоятеля Пахомия «здесь не рыть». И, как пишет П.С. Уварова, она «удалилась под присмотром урядника и эконома монастыря на городскую землю. ...Грустным недоразумением назвал этот эпизод автор статьи в «Севастопольском листке» (06.09.1884, № 72)», — замечает она, обращаясь к В.Н. Юрьевичу, и продолжает: «К великому прискорбию заметила, что Пахомий полный хозяин исследования развалин этого города, а между тем, Вы, как вице-президент того ученого общества, которое стоит во главе этого ученого труда и под ответственность которого производились эти раскопки, не имеете в этом чисто научном деле ту власть, которая необходима для спасения оставшихся руин Херсонеса от конечной их гибели. ...Никто из ученых, посетивших Херсонес, не мог понять, каким образом дело ведется заочно Одесским обществом, а заведует им на деле лицо, вполне неизвестное науке»⁴.

Критикуя форму отчетов ООИД, в которых отсутствовали свидетельства о том, что было открыто и какие находки обнаружены во время раскопок, П.С. Уварова писала В.Н. Юрьевичу: «В то время я не раз говорила покойному Мурзакевичу, что невозможно рыть без предварительного обсуждения плана, поручать это заочно надсмотрщику, даже не имеющему представления о первых основаниях археологии». (Далее, перечисляя некоторые выдающиеся археологические открытия второй половины XIX в., она отмечала, что «без подготовки, без обдуманного плана Шлиман не открыл бы Трои⁵, Фиорелли не вознес бы перед нами развалин Помпеи)». В заключение письма подчеркнуто, что «в Риме сносят целые здания для очистки развалин Форума. Между Форумом и Палатином находится знаменитый Фарнезейский сад, в который вели ворота. Эти сады уничтожаются, чтобы открыть развалины. В Риме очищают Форум от чудных садов, а у нас засыпают исторические развалины для устройства плантаций архимандрита»⁶.

Узнав об Обращении П.С. Уваровой к императору, председатель ИАК А.А. Бобринский, стремясь не допустить Московское археологическое общество к раскопкам Херсонеса, попытался в том же году организовать начало работ.

В июне 1887 г. из своего имения в Смеле А.А. Бобринский писал к замещавшему его В.Ф. Тизенгаузену: «Начать подготовку раскопок, вне зависимости от хода обсуждения, сделать все, чтобы задержать окончательное решение вопроса до начала работ. Если не удастся, то стремиться доказать, что ни одно археологическое общество, будучи частной организацией, не способно вести раскопки в Херсонесе. Сделать все, чтобы контроль был сохранен за Комиссией. Ссылаться на стремление ее уже в этом году начать раскопки»⁷.

Ответ на Обращение П.С. Уваровой к императору готовился в Министерстве народного просвещения статс-секретарем И.Д. Деляновым (1818—1897); участниками совещания были обер-прокурор Синода К.П. Победоносцев (1827—1907) и А.Ф. Бычков (1818—1899).

В документе было охарактеризовано состояние городища и отчасти отражена история его изучения:

«В Херсонесе — месте знаменательном в летописях православной церкви уже в продолжение столетия производились раскопки, каждым, кто только хотел ими заниматься. Значительная часть Севастополя выстроена из остатков исторического Херсонеса. Мраморы увозились для домашнего потребления или развозились любителями древности.

Из числа уже известных, имена флотского лейтенанта Барятинского, производившего здесь раскопки ранее 1835 г., и Д. Карейши, работавшего в 1947 г. для Императорского Эрмитажа. В 1850 г. знаменитый иерарх, архиепископ Иннокентий, желая, с одной стороны, охранить от расхищения древности, скрытые под развалинами в недрах земли, а с другой — ознаменовать церковным учреждением некоторые места, служащие памятниками древнего христианства в Новороссийском крае, вошел с ходатайством в Святой Синод о разрешении ему утроить в этом месте и, между прочим, в Херсонесе, иноческие пустынножительства, находя неудобным водворять в них белое духовенство».

После описания работ А.С. Уварова следует продолжение:

«После войны 1853—1856 гг. немногое осталось неповрежденным во вновь открытой базилике, мозаика была в ней разнесена, колонны сдвинуты. ...В 1861 г. по Высочайшему повелению Херсонесский монастырь Св. Владимира был возведен в первоклассный. С этого времени архимандрит Евгений производил раскопки и из находимых предметов образовал нечто вроде музея; часть найденных вещей была им отправлена в Москву на Политехническую выставку, откуда не возвратилась, многие же предметы, если верить молве, он продавал и даже присвоил себе.

В 1875 г. бывший министр народного просвещения граф И. Толстой⁸, обозревая учебные заведения в Одессе, посетил находящийся близ Севастополя Херсонесский монастырь, заметил около строящегося храма Св. Владимира в большом числе лежавшие остатки византийского зодчества и, чтобы они не исчезли без следа, предложил Одесскому обществу принять в свое ведение эту местность.

...Одесское общество истории и древностей открыло: фундаменты базилики у Карантинной бухты и морского берега (Восточная базилика), церковь с мозаичным помостом; обнаружило около десятка улиц древнего города, остатки различных зданий и водопровод, несколько эллинских и латинских надписей, среди них о полководце Митридата Евпатора за покорение Крыма и освобождение херсонеситов от скифского ига; в честь Аристона сына Артинова, ходатайствовавшего в 1882 г. к императору Адриану о дарении Херсонесу прав свободного города. В 1884 г. вследствие истечения средств, до будущих частных пожертвований Общество прекратило раскопки. Из-за этого оно не смогло также устроить из находимых мраморов нечто подобное музею. ...Если Одесское общество не могло выполнить как следует возложенную на него обязанность, имея в своем составе много местных ученых, если оно должно было поручить производство раскопок людям, не вполне знающим, и публично сознаться, что в течение 1882, 1883 гг. проданы за границу или приезжающим в Крым предметы, служащие доказательством, что почва Херсонеса, несмотря на частые в ней поиски, не истощилась, то едва ли будут находиться в таком же положении Императорские археологические общества Московское или Санкт-Петербургское.

...Желательно для чести России и русской науки охранять от дальнейшего расхищения классическую древность Херсонес, собрать в одно место все, что еще осталось и будет находимо, и производить ученым образом дальнейшие археологические изыскания. Но для этого необходимы, во-первых, люди, во-вторых, средства»⁹.

Предлагаемые меры состояли в следующем: запрещение раскопок «на местности Херсонеса»; ее дальнейшее изучение Археологической комиссией совместно с Одесским обществом истории и древностей; создание музея и охрана территории. При этом говорилось, что предложение о ликвидации монастыря «едва ли уместно».

Призыв П.С. Уваровой «спасти Херсонес» был услышан. И она была не единственной, кто был озабочен состоянием дел в Херсонесе. Однако «возрождение раскопок в Херсонесе» стало заслугой не Московского археологического общества, а соперничавшей с ним Императорской археологической комиссии.

Соперничество это началось с Археологических съездов, инициатором созыва которых выступило Московское археологическое общество. Разногласия с А.А. Бобринским, между ИАК и МАО усилились, когда граф Уваров в докладах на съездах начал говорить о необходимости изучения наиболее ранних памятников — каменного века, а не ограничиваться только скифскими и греческими древностями. Петербургское археологическое общество и Археологическая комиссия не откликнулись на призыв, тогда Уваров «открыл двери Московского общества для всех», кто проявлял интерес к славянским курганам и памятникам, назначил стипендии для поощрения изысканий. Эти меры обусловили различия в составе двух организаций. В экспозиции Исторического (Румянцевского) музея стремились представить все периоды истории Российского государства с древнейших времен, а не выставлять отдельные раритеты, что было характерно для Императорского Эрмитажа тех времен.

Примечания

1. Уварова П.С. — Александру III, 1887 // Арх. ИИМК, ф. ИАК. 1/1894, д. 250, л. 1—2.

2. Речь идет о храме Св. Софии (Константинополь), неоднократно страдавшем от пожаров и землетрясений. Один из этапов его строительной биографии приходится на период правления Юстиниана I (527—565). О строительстве и ремонтах храма сохранились свидетельства у различных византийских авторов.

3. Масштабы разрушений прибрежной части городища позволяют выявить анализ топографических планов, замечаний в отчетах К.К. Косцюшки-Валюжинича.

4. Уварова П.С. — В.Н. Юргевичу, 1887, октябрь // Арх. ГИМ. ОПИ, ф. 17, д. 59, л. 13—17.

5. Здесь не место останавливаться на обсуждении ошибок Г. Шлимана, однако нельзя не отметить заслуги, о которых напоминает графиня Уварова. Г. Шлиман «углубил историю Эллады на много веков». Сказать лучше, чем написал о значении исследований Г. Шлимана У.Ю. Гладстон вряд ли возможно: «Его встретили враждебность и молчание, но они рассеялись как туман в лучах солнца, когда стала очевидна великая ценность его открытия. ...Когда умирает глава государства, то звонят колокола, палят все пушки, приспускаются все флаги. Но потом только даты его жизни помнят школьники, пока этого требует политика. Потом его также забывают, как и его предшественников. Ныне умер Шлиман, и не развеваются флаги с черным крепом, не гремят залпы траурных салютов, не звонят колокола. Но мир на один день затаил дыхание, как это было в 1873 и 1876 гг., когда Шлиман совершил свои самые поразительные открытия, и потом навсегда сохраняет в памяти его имя. Королей забывают. Люди, открывающие новые пути, живут вечно» (цит. по: Штоль Г. Шлиман: Мечта о Трое. М., 1965. С. 427).

Об открытиях Г. Шлимана, любителя-археолога, как и его хронологических ошибках, написано значительное количество работ. В числе наиболее поздних можно привести книгу Карла Блегена, исследователя, внесшего значительные коррективы в датировку памятников Трои: Блеген К. Троя и троянцы: Боги и герои города-призрака (М., 2002). Открытия Г. Шлимана и наиболее выдающиеся находки в популярной форме освещены журналисткой и специалистом по древней истории Э.Г. Криш «Сокровища Трои и их история» (М., 1996). Останавливает она внимание и на судьбе некоторых из них, оказавшихся после Великой Отечественной войны в СССР. Представление о раскопках памятников Микенской культуры дают и неоднократно издаваемые труды Г. Шлимана (например, см.: Schümann H. Itaka, der Peloponnts und Troja: Archäologische Forschungen. Darmstadt, 1989).

6. Уварова П.С. — В.Н. Юргевичу // Арх. ГИМ. ОПИ, ф. 17, д. 59, л. 17.

7. Бобринский А.А. — В.Г. Тизенгаузену, 27.06.1887 // Арх. ИИМК, ф. ИАК, 1/1887, д. 22, л. 70.

8. На раскопки в Херсонесе Синод до 1881 г. ассигновал по 1000 руб., затем в течение 4 лет такая же сумма отпускалась Министерством народного просвещения.

9. Бобринский А.А. Отношение ИАК в Министерство Императорского двора // Арх. ИИМК, ф. ИАК, 1/1887, д. 22, л. 11—15.