Возрождение монашеской жизни в монастыре в 1850 году

Выход христианского населения из Крыма и закрытие древних христианских святынь повлекли за собой гибельные для Православия последствия, выражавшиеся в том, что даже спустя 50 лет после присоединения Крыма к России, когда были созданы все условия для усиления православного влияния, сами же христиане не проявляли заинтересованности в укреплении своего влияния в Крыму, откуда христианство, в свое время, распространилось на Киевскую Русь¹. Происходило даже обратное явление, когда определенная часть русскоязычного населения полуострова переняла крымскотатарские традиции, придерживалась исламских обрядов и обычаев, нередки были и случаи перехода в ислам.

Такова была церковная ситуация, когда на Херсоно-Таврическую кафедру был переведен свт. Иннокентий (Борисов), архиепископ Харьковский. С его именем связано возрождение древних обителей Крыма, в том числе и Успенского монастыря. Если предшественник свт. Иннокентия, архиепископ Гавриил (Розанов) прославился в основном своей ученой деятельностью, связанной с исследованиями памятников христианской древности Крыма, то свт. Иннокентию предстояло дать этим древним святыням новую жизнь. В этом проявилось его духовное единение с крымской паствой. Уже в первый год своего пребывания на Херсонской кафедре он возобновил древний храм в селении Бия-Сала, известный своей фресковой запрестольной иконой².

Объехав Крымский полуостров, свт. Иннокентий увидел его духовные нужды. Если Харьковскую епархию он назвал «скудной святынями», то что мог он сказать о Крыме, некогда богатом святынями, но о котором еще в 1634 году участник русского посольства в Крым священник Иаков Лызлов говорил, что здесь «промеж гор живет много армян и христиан (т. е. православных греков), но благочестие иссякло от татарского поселения»³.

В своих проповедях и на встречах с паствой архиепископ Иннокентий убеждал, что недостаточно собираться в священных местах только в праздничные дни, необходимо позаботиться о восстановлении этих памятников веры. Призывы свт. Иннокентия оказали свое действие, и 3 августа 1848 года группа православных жителей Крыма обратилась к нему с прошением о восстановлении древних христианских памятников в Крыму, находящихся в руинах. Прежде всего они просили учредить скит в Бахчисарайской Успенской скале, а уже затем и в других местах устроить небольшие киновии, зависимые от Успенского монастыря, чтобы, «таким образом, сообразно природному устройству здешних мест, похожему на известную во всем мире христианском гору Афон, на горах Крымских мог составиться со временем наш русский Афон»⁴ (подробнее см. приложение № 2).

Искренно привязавшись душой к Крыму, свт. Иннокентий принялся ревностно и с великим усердием собирать сведения о разрушенных христианских церквах и некогда существовавших в Крымских горах монастырях. Итогом этой кропотливой работы стал его проект «О восстановлении древних святых мест по горам крымским» (подробнее см. приложение № 3).

Этот проект вместе с ходатайством православных жителей Крыма о восстановлении святых мест встретил полное сочувствие и поддержку князя М.С. Воронцова. В ноябре 1849 года архиепископ обратился в Синод с этим проектом.

Ближайшим соратником архиепископа Иннокентия в этом богоугодном деле стал протоиерей Михаил Родионов, бывший в 1849—1853 и 1855—1860 годах старшим благочинным Крымского полуострова. Особенно деятельное содействие свт. Иннокентию о. Михаил Родионов оказал в деле открытия Успенского монастыря. Прошение «жителей Бахчисарая, Алушты и прочих соседних городов и селений», возбудившее ходатайство свт. Иннокентия в Синод, было написано, хотя и по мысли свт. Иннокентия, но рукой о. Михаила Родионова⁵.

Свт. Иннокентий указывал в своем проекте цели восстановления крымских монастырей: «Восстановление их в приличном виде, без издержек со стороны казны, было бы потому делом весьма добрым во многих отношениях:

а) этим подержалась бы, особенно в глазах иноверцев, честь веры христианской и русского правительства;

б) сохранились бы от конечного разрушения места, по многим причинам стоющие внимания всякого просвещенного человека;

в) образовались бы неприметно средоточия тихого, благотворного действия веры христианской на окрестное население татар и — кто знает? — может приготовили бы постепенно сближение мусульман крымских с христианством;

г) самим путешественникам по горам Крымским приятно было бы, вместо мертвых и безгласных развалин, наводящих грусть и уныние, находить по местам пристанища священные, где бы вместе с телом мог опочить и дух»⁶.

Проект указывал на благотворное воздействие христианской веры на татарское население горного Крыма. Архиепископ Иннокентий обратил особое внимание на этнокультурные особенности омусульманенного населения полуострова, «кои в южной части Крыма, как известно, почти все были некогда христианами и доселе не утратили совершенно памяти о прежней вере своей, выражая это повсеместными стечениями к святым местам, освященным верою христианской»⁷.

Обращая внимание на значение святых мест, свт. Иннокентий указывал в проекте на скитский вид монашества «как на самый целесообразный для Крыма, хранимый во всей силе на горе Афонской и хорошо знакомый в России»⁸. Здесь указывалось на сходство природных условий Крыма и Афона, говорилось, что устройство «Крымского Афона» избавило бы наших соотечественников, ищущих безмолвия на Афоне греческом, от тоски по родным местам и от тяжелых утеснений, чинимых турками русским инокам⁹.

Говоря о некоем превосходстве крымских святых мест перед Афоном, свт. Иннокентий указывает: «В большей части России это предприятие, в духе афонского подвижничества, почти невозможно, по самому местоположению их среди страны многонаселенной, за исключением разве одного острова Соловецкого, монастырей на Валааме и Коневце и пустыни Саровской. Но наши горы Таврические представляют к тому редкую и совершенную удобность во всех отношениях. Если отшельников на Афон привлекают горы подоблачные, безмолвие и отдаление от мятежа человеческого совершенное, близость моря беспредельного, благословенное обилие земли: виноград, маслины и смоковницы, живые и журчащие источники, то всем этим, в таком же совершенстве, ущедрена от Господа и наша Таврида. Если Афон обилует священными памятниками и воспоминаниями, то и русский Афон — Таврида — не уступит в этом Афону греческому... Как бы хорошо было, посему, предоставить с нашей стороны русским подвижникам все средства, пособия и удобства, с благословением Божиим устроить свой русский Афон!»¹⁰.

По мнению архиепископа Иннокентия, единственно подходящим, в географическом и историческом отношениях, местом для учреждения «Русского Афона» был Крым: «Крым наш, с горами своими и священными воспоминаниями своими, которые пришли к забвению у православной России только по невниманию к ним гг. Кеппенов и Монтандонов (здесь свт. Иннокентий совсем не имеет в виду умалить научный авторитет этих выдающихся исследователей крымской древности), представляет к тому единственное средство»¹¹.

Таким образом, учреждение «Русского Афона» было одной из главных целей свт. Иннокентия. В своем письме он отмечает: «У нас есть множество монахов, жаждущих пустынножительства и трудных подвигов, это желание побуждает многих уходить на Афонскую гору, издревле славную строгою аскетическою жизнью своих отшельников. А между тем тяжело бывает оторваться от отечества и переходить в подданство неверных. Крым как будто создан для того, чтобы быть нашим русским Афоном»¹². На необходимости учреждения «Русского Афона» свт. Иннокентий также твердо настаивал и в письмах к своему очень влиятельному петербургскому другу Сербиновичу¹³.

В другом своем письме, адресованном валковскому помещику Н.Н. Романовскому, архиепископ Иннокентий вновь говорит о главной своей цели: «Мне в новом году юбилей жизни. До второго, явно, не дожить. Пора, посему, собираться домой, ибо все к сему идет: как в гостях ни хорошо, а дома лучше... Хлопочем теперь об основании среди гор Таврических русского Афона»¹⁴.

Как видим, первенствующее положение среди христианских древностей Крыма свт. Иннокентий отводит Успенскому монастырю, который он предполагал сделать главной крымской киновией¹⁵. Намечена была и деятельность для будущих насельников Успенской скалы: «Кто может, пусть занимается собиранием исторических преданий и описанием древностей; другой пусть посвящает свободное время на написание св. икон; третий на собирание целебных трав и подание помощи болящим; четвертый на прием и путеводительство странников; пятый на раз-ведение винограда, смокв и проч. Не бесполезно, чтобы некоторые по крайней мере знакомились с языком татарским, дабы могли вести при случае речь с татарами»¹⁶.

В завершение своего «Проекта о восстановлении древних святых мест по горам крымским» св. архиепископ Иннокентий обращает внимание на то, что открытие Успенского монастыря и других киновий не повлечет больших расходов: «Таков вкратце план будущего русского Афона в Тавриде! От казны ничего, все от Бога! Да даст же Господь, чтобы это предначертание осуществилось в том виде, вполне или отчасти, руками нашими и при нас, или руками других и в другое время, только бы все, имеющее совершиться, обратилось во славу Божию, к пользе святой Церкви, для блага человечества, к чести монарха и имени русского»¹⁷.

Ходатайство свт. Иннокентия встретило одобрение русского правительства. Указом Святейшего Синода № 4141 от 4 мая 1850 года было объявлено о последовавшем 15 апреля 1850 года императорском согласии на открытие Успенского монастыря и подчиненных ему киновий. Указ гласил: Святейший Синод «находит, что мысль о восстановлении и ознаменовании церковными учреждениями вышеупомянутых мест на Таврическом полуострове заслуживает полного доверия, что равномерно заслуживает одобрения и предполагаемый способ восстановления оных учреждением в них малочисленных монашеских пустынножительств, так как сие соответствовало старинным благочестивым обычаям русского монашества, что таковое учреждение было бы в религиозно-нравственном отношении весьма полезно для страны, которая, по малому своему населению и недоступности гор, имеет мало храмов Божиих, между тем как посещается временно и русскими, и иностранцами, а постоянными жителями имеет магометан, к действию на которых предполагаемое учреждение откроет мирный и прямой путь, и что, наконец, оно же, заменив, как изъясняете Вы, мертвые и безгласные развалины, наводящие грусть и уныние, священными пристанищами для путешественников, могло бы удовлетворять и нравственные потребности в пределах отечества для людей, которые, по особенному расположению к подвижнической жизни, ищут себе приют в лучшем климате, и в монашеском общежитии на Афоне, и, не находя там ожидаемого преуспеяния в подвигах духовных, подвергаются соблазнам и внушениям иноземцев. По сим соображениям, Святейший Синод полагает:

1. Предположение Херсонского епархиального начальства в общем смысле одобрить.

2. Разрешить сему начальству устроить на предположительном основании Успенский скит на скале близ Бахчисарая теперь же, а к учреждению прочих приступить постепенно, с тем, однако же, чтобы о каждом предварительно испрашивать разрешения Святейшего Синода»¹⁸.

Этот же синодальный указ предписывал общежительное устройство монастыря по примеру Афона. Количество насельников в Успенском скиту первоначально не должно было превышать семи человек, не считая настоятеля, кроме того, братия должна была сама обеспечивать себя необходимым или жить на пожертвования богомольцев. Также указ предписывал Успенскому скиту, как главному монастырю полуострова, «иметь настоятеля, усвоив ему звание архимандрита или игумена, по усмотрению, в прочих же, которые предполагается именовать киновиями, иметь начальниками старших из монашествующих, с подчинением их первому, для большего благоустройства»¹⁹.

После издания синодального указа свт. Иннокентий немедленно приступил к реализации своего плана по открытию Успенского монастыря — наиболее значимой святыни христианского Крыма, которому, по выражению Муравьева-Апостола, предстояло стать «начальною лаврою для всех будущих скитов крымских»²⁰.

Следует отметить, что, в отличие от прочих монастырей Крыма, Успенский скит восстанавливался согласно генеральному плану, разработанному еще в 1848 году губернским архитектором Гоняевым по указанию архиепископа Иннокентия. Чтобы привести Успенский монастырь к открытию в надлежащий вид, Свт. Иннокентий не жалел ни средств, ни собственных сил. Особую заботу святитель проявлял о привлечении в новоучреждаемый скит ревностных подвижников. Например, услышав об одном подвижнике, спасающемся на пустынном днепровском острове, свт. Иннокентий лично посетил его и убедил поселиться в Успенском скиту²¹.

Слухи о предстоящем открытии Успенского монастыря распространились по всему Крымскому полуострову еще весной 1850 года. Это известие обрадовало каждого, кто был обеспокоен судьбой древних святых мест. Наконец, газеты опубликовали сообщение об открытии Успенского скита, назначенном на 15 августа. С самого начала августа к Успенской скале стали стекаться богомольцы.

6 августа 1850 года свт. Иннокентий прибыл в Симферополь, откуда на следующий день выехал для объезда наиболее достопримечательнейших мест полуострова²². В ходе этого визита архиепископ Иннокентий посетил храм св. мученицы Анастасии, находящийся недалеко от Успенского монастыря²³. Здесь было решено устроить небольшую киновию с подчинением ее Бахчисарайскому скиту. От источника св. Анастасии свт. Иннокентий пешком отправился в Бахчисарайский скит, проделав путь в 5 верст. Из Георгиевского монастыря в Бахчисарай на открытие скита прибыл греческий митрополит Агафангел, «как представитель древнего Афона при основании нового»²⁴.

По специальному предложению на этом торжестве присутствовали представители мусульманского духовенства Бахчисарая²⁵. По свидетельству очевидцев этого события, приглашенные муллы во время богослужения вместе с присутствующими на торжестве богомольцами становились на колени при чтении молитв, причем имели совершенно не рассеянный вид²⁶.

По причине малой вместимости пещерной церкви всенощное бдение было совершено на площадке перед Успенской скалой²⁷. Это позволило молящимся, расположившимся уступами по склону ущелья, не только слышать церковные песнопения, но и видеть богослужение. В положенное время духовенство и народ были помазаны св. елеем архиепископом Иннокентием, а находящиеся внизу ущелья — двумя протоиереями. Всенощное бдение, начавшееся в 5 часов, продолжалось и в ночное время при освещении от свеч паломников, что придавало ему сходство с собраниями первых христиан.

15 августа 1850 года в Бахчисарайском Свято-Никольском соборе была совершена ранняя литургия, которую возглавил протоиерей Константин Спиранди, в течение 60 лет бывший единственным хранителем покинутого монастыря. По окончании литургии в сторону Успенского монастыря направился торжественный крестный ход. Новое белое облачение духовенства, специально по этому поводу собравшегося со всего Крыма, прекрасные хоругви и громогласный хор певчих в парадной одежде — все это, по словам очевидцев, придавало крестному ходу особое благолепие²⁸. Под осенением рипид два старейших пресвитера несли образ Успения Божией Матери, красиво украшенный, в серебряной ризе. Эта икона была специально прислана из Киево-Печерской лавры как благословение Успенского скита²⁹. У подножия Успенской скалы крестный ход был встречен свт. Иннокентием и будущими насельниками монастыря.

В пещерной церкви митрополитом Агафангелом совершена Божественная литургия. Как и накануне, богомольцы расположились вокруг Успенской церкви из-за тесноты храма. По окончании Божественной литургии митрополит Агафангел с сослужащим ему духовенством спустились вниз и, соединившись с находившимся внизу духовенством, поднялись на возвышающуюся перед скалой площадку, на которой до этого события погребались те жители Бахчисарая, которые завещали предать себя земле у подножия Успенской скалы³⁰. Здесь был совершен молебен на основание обители. После молебна два святителя водрузили на этом месте деревянный крест с надписью о времени возобновления древней обители³¹.

Обращаясь к собравшемуся народу, свт. Иннокентий произнес проникновенную речь, которая настолько тронула сердца слушателей, что каждый почувствовал, «что в это время совершается как бы род некоторой духовной победы»³². В этом слове святитель проводит параллель между пещерными храмами и монастырями Крыма и древней Фиваидой, и еще более Афоном: «Отныне не во дни только настоящие, как было прежде, а в продолжение целого года вы, посещая место сие, будете находить в нем не только молитву и богослужение, но и образ жития иноческого по чину святой горы Афонской. Кто из вас не слыхал о сей дивной горе, где тысячи добрых иноков и смиренных отшельников день и ночь воссылают Господу теплые молитвы о мире всего мира. И вот отныне в пределах собственного отечества, среди наших гор, мы будем иметь утешение зреть подобие древнего Афона»³³. В словах, исполненных силы и высокой библейской поэзии, он выразил огромное значение Успенского монастыря для христиан Крыма: в течение веков верующие шли сюда потому, что «живая вера в Господа и Спасителя нашего, Коего пречестное и великолепное имя славится на месте сем, привлекла живая любовь Пречистой Матери Его, которая в дивной иконе Своей от лет древних избрала гору сию в жилище Себе»³⁴.

В заключение было провозглашено многолетие русскому императору и всему августейшему дому, Святейшему Синоду, ктиторам Успенского монастыря и всем православным христианам.

Число насельников этого новоустроенного скита увеличилось в этот же день, когда из среды священнослужителей выступили несколько человек в иноческой одежде и поверглись ниц перед архиепископом, прося его благословения на вступление в число братии Успенского скита. Свт. Иннокентий произнес им умилительное приветствие и наставление, начавшееся словами: «Самым числом и видом своим, братья, вы представляете собой то малое стадо, о коем говорит Спаситель наш в Евангелии»³⁵, после чего желающие остаться в Успенском монастыре были благословлены иконой святителя Митрофана Воронежского.

Также в число братии Успенского скита был зачислен благоговейный старец, посвятивший всю свою жизнь странствованиям по русским монастырям, Палестине и бывавший на св. горе Афон. В качестве жилища этот подвижник избрал себе пещеру на противоположной от монастыря стороне ущелья³⁶.

Возобновленный скит первоначально не имел никакой собственности, в день открытия скита братии было выдано по кругу белого и черного хлеба с плодами, а другие гости сами должны были заботиться о своем пропитании³⁷. В пещерной келье, в которой остановились святители, не помещалось более пяти человек, такими же были и две другие монашеские кельи. Таким образом, торжество, посвященное возрождению древней обители, было отмечено не шумным застольем, а прошло в русле монашеского устава и аскетических традиций.

Примечания

1. Катунин Ю.А. Из истории христианства в Крыму. С. 60.

2. Маркевич А. Несколько слов о деятельности в Тавриде Иннокентия, архиепископа Херсонского и Таврического. Симферополь, 1901. С. 5.

3. Там же.

4. Цит. по: Белова С.Л. Указ. соч. С. 57.

5. Гроздов А. Указ. соч. С. 62.

6. Свт. Иннокентий (Борисов), архиепископ Херсонский. Сочинения. Т. X. М., 1875. С. 408—409.

7. Там же. С. 408.

8. Маркевич А. Несколько слов о деятельности в Тавриде Иннокентия, архиепископа Херсонского... С. 7.

9. Свт. Иннокентий (Борисов), арх. Т. Х. С. 414.

10. Там же. Т. Х. С. 414—415.

11. Цит. по: Маркевич А. Несколько слов о деятельности в Тавриде Иннокентия, архиепископа Херсонского... С. 7—8.

12. Цит. по: Буткевич Т., священник. Архиепископ Иннокентий (Борисов). (Биографический очерк). // Вера и разум. Т. 1, ч. 1,1886. С. 11.

13. Там же. С. 13.

14. Цит. по: Буткевич Т., священник. Архиепископ Иннокентий (Борисов). (Биографический очерк). // Вера и разум. Т. 1, ч. 1, 1886. С. 12.

15. Свт. Иннокентий (Борисов). Т. Х. С. 415.

16. Там же. Т. Х. С. 415.

17. Свт. Иннокентий (Борисов). Т. Х. С. 417.

18. Цит. по: Белова С.Л. Указ. соч. С. 63.

19. Белова С.Л. Указ. соч. С. 62.

20. Цит. по: Маркевич А. Несколько слов о деятельности в Тавриде Иннокентия, архиепископа Херсонского. С. 9.

21. Буткевич Т. Указ. соч. С. 17.

22. Гермоген (Добронравин), еп. Указ. соч. С. 479.

23. Буткевич Т. Указ. соч. С. 21.

24. Ливанов Ф. Указ. соч. С. 30.

25. Лебединцев А. Столетие церковной жизни Крыма. С. 215.

26. Ливанов Ф. Указ. соч. С. 32.

27. Традиция совершать богослужение на престольный праздник на площадке перед храмом соблюдалась в Успенском монастыре вплоть до его закрытия в 1921 году.

28. Ливанов Ф. Указ. соч. С. 31.

29. Севастопольское благочиние. С. 96.

30. Ливанов Ф. Указ. соч. С. 32.

31. Панагия, или Успенский Бахчисарайский в Крыму скит. С. 19.

32. Ливанов Ф. Указ. соч. С. 32.

33. Свт. Иннокентий (Борисов), архиепископ Херсонский. Творения. Т. II. СПб., 1908. С. 312.

34. Там же. С. 311—312.

35. Цит. по: Ливанов Ф. Указ. соч. С. 32.

36. Хартахай Ф. Указ. соч. С. 68.

37. Ливанов Ф. Указ. соч. С. 33.